Симон вскоре понял, что достать рыжего разбойника ему не удастся — слишком высоко, поэтому разочарованно рыкнул, оглянулся и не спеша потрусил куда-то по улице. Через пару минут из-за поворота донеслись испуганные женские визги, громкие мужские крики, а затем — и переливчатая трель полицейского свистка. Охота на царя зверей началась…
Она нас не интересовала, мы бдительно следили за тем, что делается возле львиной клетки. Мориарти, надо сказать, времени зря не терял: едва Симон покинул клетку, он залез внутрь и метнулся к деревянному домику. Нырнул в него, но вскоре вылез наружу с небольшим холщовым мешочком в руках. И быстро побежал к дверце.
Однако опоздал — Шерлок Холмс надежно запер ее. Причем не только задвинул тяжелый засов, но и заблокировал выход крепкой доской — поставил ее в качестве упора. Вылезти из стальной клетки для профессора оказалось невозможно. Мориарти попал в ловушку…
В руках Шерлок держал револьвер, рядом с ним, и тоже с оружием, стоял доктор Ватсон. Я прикрывала их от пособников профессора Мориарти — кота Бальтазара и братьев Труди и Ганси: повернулась к ним и грозно зарычала. Близнецы приготовились было к драке, но черный Бальтазар, поняв, что к чему (а он всегда отличался умом и сообразительностью), предпочел быстро покинуть место преступления. Правильно сделал: отступать надо вовремя, иначе рискуешь получить лишние шрамы на шкуре. Братья, естественно, незамедлительно последовали за ним — им драться тоже не особо хотелось. Знают мои зубы!
— Ну что, профессор, — весело сказал Шерлок Холмс, — похоже, вы все-таки попались?
Мориарти криво усмехнулся:
— Что вы хотите, Холмс?
— Сущие пустяки, всего лишь тот мешочек, что вы нашли в домике льва Симона. И который с такой нежностью прижимаете к своей груди…
— …Иначе вы сейчас вызовете полицию, меня обыщут, найдут украшения царицы Нефед и обвинят в краже, — закончил, чуть улыбнувшись, профессор. — Но тогда уважаемому директору музея Приксвеллу не удастся сохранить это досадное происшествие в тайне и он лишится своей должности. Я прав?
Холмс пожал плечами:
— Да, скорее всего, будет так.
— А что будет, если я отдам вам мешочек? — поинтересовался профессор Мориарти.
— Никакой полиции, мы с доктором Ватсоном просто уйдем, — ответил Шерлок.
— Но оставите меня в клетке?
Шерлок сухо рассмеялся:
— Думаю, вы найдете способ выбраться из нее. Зато вы сохраните свою свободу, а это самое главное…
— Странно, Холмс, — задумчиво произнес профессор Мориарти, — вы столько лет гонялись за мной, и вот теперь, когда, можно сказать, поймали на месте преступления, причем с неоспоримыми уликами в руках, решили вдруг отпустить. Впрочем, дело ваше… Дайте мне слово джентльмена, что не будет никакой полиции. И даже вашего приятеля, инспектора Лестрейда, и мы договоримся.
— Хорошо, — твердо ответил Шерлок, — даю.
Потом пояснил:
— Я делаю это ради директора Приксвелла. Он достаточно настрадался из-за ваших козней, профессор.
Мориарти думал не долго:
— Вот, ловите!
И кинул сквозь прутья мешочек, Холмс ловко поймал его. Ватсон в это время держал профессора на мушке револьвера — на всякий случай. Шерлок открыл мешочек, посмотрел и удовлетворенно кивнул — там лежали золотые украшения царицы Нефед. Те, что он искал. После этого махнул доктору Ватсону рукой — уходим. И мы немедленно покинули зверинец.
Очень, надо сказать, вовремя: свистки полицейских раздавались все ближе и ближе — лев бежал обратно в клетку, спасаясь от разъяренных прохожих. Бедный Симон, должно быть, думал: погулял, называется — едва шкуры не лишился! Нет, у себя дома все же спокойнее, безопаснее и надежнее. Да и кормят, опять же, неплохо…
Циркачи начали в беспокойстве выглядывать из фургончиков — что там опять происходит? В общем, самое время нам незаметно исчезнуть.
Мы дошли до Лейкер-стрит, где не без некоторого труда нашли кеб, и вернулись обратно на Бейкер-стрит. Шерлок немедленно послал записку директору Приксвеллу — пригласил к нам, чтобы отдать спасенные царские украшения и рассказать обо всем. А до этого он решил еще раз побеседовать с Басиной — но уже серьезно и откровенно, имея на руках, так сказать, неоспоримые доказательства. Он не собирался ни в чем обвинять девочку (как и ее отца), но ему требовались ответы на кое-какие вопросы. Истина — вот к чему он всегда стремился и ради чего рисковал своею жизнью, причем часто — без оглядки на обстоятельства.
Глава двенадцатая
— Все дело было в этом амулете, — приступил к своему заключительному рассказу Холмс, крутя в руках изящную вещицу — бронзовую кошку на длинной цепочке.