А вот и пруд. Завидев нашу скамейку, я обрадовалась, что привал уже близок. Мамуля явно вела меня прямо к ней.
Но вдруг я заметила, что в воздухе над прудом парят две большие чайки. И вслед за ними по кругу с криками «аак-аак-аак» несутся две ярко-рыжие утки.
Мы остановились как вкопанные.
Уток я узнала: это местные огари. Эта пара давно живёт в плавающем деревянном домике на воде. И совсем недавно у них появились птенцы, милые пушистые утята. Я догадалась, что утки пытаются прогнать откуда ни возьмись прилетевших чаек.
Вдруг одна чайка повисла невысоко над водой, а затем спикировала вниз. Толчок — и раздался жалобный писк одного из птенцов. Чайка снова взмыла вверх.
Ах, вот оно что! Чайки нападают на утят! Вот почему взбунтовались утки.
Тут разгневанный самец-огарь как кинется в сторону хищницы! Вот-вот клюнет. Но белая разбойница успела увернуться и улетела вслед за первой.
Обе утки сделали ещё один круг над водой — контрольный — и сели посреди стайки встревоженных, плавающих на воде утят.
Моя мамуля разволновалась:
— Ах, что творят негодяйки! Ведь перебьют малюток!
В это время я увидела, что по дорожке к нам приближаются наши знакомые — маленькая бабуся со своей внучкой Любашей. Мы часто встречаем их на прогулке.
Баба Соня и Любаша видели нападение чаек и тоже переживали за утят. Вооружившись палкой, бабушка держалась ближе к пруду.
— Тонушка! — Любаша подбежала ко мне и стала меня гладить. — Тонушка, привет!
Мне нравятся её теплые маленькие ладошки, пахнущие детским кремом. Она никогда не обзывала меня, а всё больше жалела. Добрая девочка Любушка…
— Привет! — радостно ответила я.
Только я приготовилась получить еще одну порцию Любушкиных поглаживаний, как она вскочила:
— Смотрите, смотрите, опять летят!
Чайки возвращались. Было видно, что на этот раз они настроены решительно. Разбойницы снова начали кружить над прудом.
Между тем селезень и самка тоже их приметили и стали издавать частый тревожный звук, предостерегающий утят: «Анг-анг-анг…» Он означал: «Внимание, опасность! Все к нам! Скорее сюда! Ближе к нам!» Послушные утята стали спешно подплывать к маме с папой.
И тут мы заметили, что один из птенцов отбился от братьев и сестёр и оказался на другом краю круглого пруда. Утёнок жалобно пищал. Он не мог понять, откуда доносится сигнал опасности и куда ему плыть.
А несчастные огари крякали изо всех сил, собирая вокруг себя выводок. Им надо было защищать малюток от кружащих над ними хищниц. Недолго думая, самец взлетел в воздух. Он устремился за чайками и с криками погнал их по большому кругу, не давая приблизиться к своей семье.
Самка оставалась с утятами. Крутясь на месте, она без конца пересчитывала малышей.
Между тем одна из чаек заметила отбившегося птенца и помчалась прямо к нему.
Мои глаза не успевали следить за всем происходящим. Я смотрела то на пищащий выводок и хлопающую крыльями самку, то на самца, гоняющегося за чайкой высоко над прудом. Я подпрыгивала на месте, потому что не знала, в какую сторону бежать.
Но где же утёнок? Я стала искать его глазами. А когда увидела — поняла, что он на пороге беды: чайка кружила совсем близко. Ещё немного — и она окажется прямо над беззащитным малышом.
И тут я побежала! Я кинулась к воде с громким лаем:
— А ну, убирайся, душегубка, не то я тебе сейчас покажу!
Чайка лишь немного сбавила скорость. Она злобно сверкнула глазом в мою сторону и поняла, что мне её не достать. Сделав небольшой круг, она снова попыталась подлететь к птенцу.
Ах, так! Ну, держись! И я прыгнула в воду. Я гребла что было сил в сторону малыша, так быстро, как только могла!
Хор встревоженных голосов разнёсся над прудом. Крики мамули, Любаши и бабы Сони были похожи на камушки, прыгающие по воде в игре «блинчики»:
— Тонушка, ой, Тонушка! Куда ты?! Что делается!..
Как будто я не спасать бросилась, а тонуть! Но было поздно: я уже плыла, уверенная, что всё делаю правильно!
Хорошо, что птенец был недалеко от берега. Чайка повисла над самой головой утёнка, но тут же захлопала крыльями в обратном направлении, потому что я быстро приближалась. Ещё немного — и я бы схватила её зубами за хвост!
Бедный птенчик не понимал, кто для него спаситель, а кто разбойник. Он смотрел то вверх, на чайку, а то прямо мне в глаза, и жалобно пищал.