Дарья отстранила загребущие лапы немца и во все глаза уставилась на меня. Дернула себя за нос. Открыла рот и снова закрыла его. И снова открыла.
— Ты! — заорала Дарья, готовая броситься мне на шею. — Ты в Москве! А я‑то ума не приложу, куда ты делась…
Она уже сделала шаг ко мне навстречу, когда туго соображающий Райнер‑Вернер ляпнул:
— Кстати, познакомься, это секретарь Аглаи Канунниковой. Я говорил тебе…
Даже если бы пакостный бундес представил меня как самку американского таракана Periplaneta americana — даже тогда на лице Дашки не отразилась бы такая гамма чувств.
— Ты?! Секретарша этой выскочки? — Видимо, не в силах переварить подобную новость, она повернулась к Райнеру‑Вернеру. — Она?!
— Она, — немец слегка опешил. — А вы знакомы?
Дарья не удостоила его и взглядом. Теперь она смотрела только на меня.
— Значит, она. Секретарша. Цепная собака у климактерички с причудами. Бледная поганка. Синий чулок. Целка‑невидимка, как ты изволил выразиться.
На немца жалко было смотреть.
— Я совсем не то… Ты не поняла… Это просто цитата из одной русской книги… Я цитировал… Die Shrecken!..[12] — не договорив, он схватился за голову.
— Заткнись! — синхронно сказали Райнеру мы с Дашкой.
— Пристроилась? — ехидно спросила Дарья. — И когда только успела?
— Успела, — ссориться с Дарьей не входило в мои планы, но теперь я почувствовала приступ ярости. Целка‑невидимка, надо же!
— Значит, подштанники уже не кроишь?
— Нет.
— Конечно, не кроишь. Ты теперь их стираешь. — Дашка расхохоталась, чрезвычайно довольная собой. — Или чем ты там занимаешься, секретарша?..
Закончив уничижительную тираду, Дарья бросила такое же уничижительное «пока», развернулась на сто восемьдесят градусов и двинулась к пешеходному переходу. Через несколько секунд баварское отродье пришло в себя и даже попыталось припустить за оскорбленной Дарьей, но вовремя сообразило, что Аглая в моем лице — верный источник денег за перевод. А роскошная русская девушка Дарья — всего лишь интрижка на стороне.
— Мне так жаль, Алиса… Очень неловко получилось, — промямлило отродье.
— Да уж, — я подождала, пока Дашка скроется в переходе. — Значит, бледная поганка? Синий чулок? И… Как это вы еще изволили выразиться? Целка‑невидимка?
Райнер‑Вернер затряс пудовым подбородком.
— Нет‑нет, что вы… Я был неправильно понят. Это цитата из русской книги. Я просто рассказывал вашей знакомой… Это ведь ваша знакомая, да?.. Я просто рассказывал ей о своей работе. И о той чести, которую мне оказала фрау Канунникова…
— К вашему сведению… Я была замужем. И неоднократно, — здесь я явно преувеличила. В моем активе был лишь «Дервиш взрывает Париж», вовремя сменивший меня на призовую лошадь Тамару Константиновну. А также два неудавшихся гражданских брака — один длиной в месяц, другой — в три дня.
— Я не имел в виду ничего дурного… Я просто счастлив работать с очаровательной помощницей знаменитой писательницы…
— Это которая климактеричка с причудами? — уточнила я.
Райнер‑Вернер умоляюще прижал руки к груди и принялся что‑то лепетать по‑немецки. Потом снова перешел на русский. Как же он был мне отвратителен!
— Я надеюсь… Что этот прискорбный случай… это страшное недоразумение не повлияет на наши отношения.
— Повлияет. Еще как повлияет, — заверила я Райнера‑Вернера и пошла в сторону метро. Пришибленный случившимся Райнер поплелся за мной.
Какое счастье, что завтра этот дебил убирается восвояси! Я, конечно, ничего не скажу Аглае, но… Интересно, где он познакомился с Дашкой? Нет, спрашивать его об этом я не буду. Много чести.
Терпения у меня хватило только до эскалатора. Я искоса посмотрела на топчущегося рядом немца и спросила:
— Где вы познакомились?
Он несказанно оживился. Но еще больше оживилась малосимпатичная мне область райнеровского таза. Райнер — совершенно непроизвольно — повилял бедрами и заискивающим голосом произнес:
— О, это знакомая моего приятеля. Он тоже немец, но уже несколько лет живет в России, изучает инвестиционный климат… У него много друзей среди богемы — актеры, музыканты, журналисты. Два дня назад он пригласил меня на вечеринку. Годовщина какого‑то журнала. Там мы познакомились… И Дарья пригласила меня на кофе…
Зиппер Райнера заскрипел, а поясной ремень щелкнул языком. Пригласила на кофе, как же!.. Сколько же нужно было его выпить, чтобы забыть рюкзак? А характеристики, которыми снабдило нас с Аглаей это чмо? Интересно, когда у него развязался язык — до кофе или после койки?