– Мне не хватало тебя, Кэйти…
– А мне – тебя. – И я отчетливо уловила запах Ричарда. Не думаю, чтобы его заметил и Джонни, но лучше бы я все-таки приняла душ. Эми бы этот запах с порога учуяла. Эми… С кем, черт побери, она была в этом «Зиппо»?
Джонни приподнялся, сжал мое лицо в ладонях, поцеловал. Медленно, глубоко. Кушетка превратилась в воду, и я соскальзывала, погружалась в нее. Остались только мои губы. Глаза закрыты, но стоит их открыть, как накатывает головокружение, и я зажмуриваюсь снова. Протягиваю руку, чтобы погладить его, – и касаюсь залатанной щеки.
Джонни отстранился. Лицо его скривилось, и он опять схватился за голову.
– Ты таблетки принимаешь?
– Дерьмо это все.
– Конечно, дерьмо, но ты их пьешь или нет?
Пошатываясь, Джонни ушел на кухню. Некоторое время я сидела в одиночестве. Снова приложилась к виски… Слышно было, как вода льется в стакан. Скрипнула дверца буфета, в стакан плюхнулись таблетки. Секунду спустя Джонни позвал:
– Кэйти…
– Что?
– Ничего.
Быть с Джонни все равно что стать зверем, угодившим лапой в ловушку, – так и ходишь, таская капкан за собой.
Я потянулась к исписанному листку бумаги. На обороте старого счета за газ я прочла:
На бумагу упала слеза. Листок выскользнул из рук; нахлынули воспоминания, переживания прошлых времен, но слез больше не было. Они уже иссякли. Я думала о маминой машине на утесе в Кенте – двигатель продолжает работать, мама лежит, привалившись к рулю, и резиновый шланг тянется от выхлопной трубы в кабину. На маме было новое платье, платье с ее дня рождения.
– Ты чего? – В дверях стоял Джонни со стаканом воды в руке.
– Постменструальный синдром. – Я-то знала, как его вырубить. – Идем в постель?
Он посмотрел на часы:
– Рановато еще…
– Пожалуйста.
Джонни сел рядом со мной, осушил стакан и потянулся за бутылкой виски.
– Выпей-ка еще.
– Давай лучше в постель.
Красный мобильник затрезвонил пронзительно и внезапно, разогнав нашу пьяную одурь.
– Кого еще… – пробормотал Джонни, обшаривая мою куртку и не обращая внимания на мое «ну его».
– Да пусть себе звонит, – скривилась я, но Джонни уже отыскал в моем кармане мобильник и нажал кнопку.
Послышался чей-то голос, но я не могла разобрать, чей именно. Лицо Джонни потемнело. Сверкнули воспаленные красные глаза.
– Секунду, – процедил он и резко ткнул мобильник мне в грудь. Я попыталась ухватить его, но не сумела; телефон упал на пол. Я полезла было за ним, но тут Джонни наступил мне на руку. Пальцы захрустели. Джонни сам подхватил мобильник и отключил его; нога по-прежнему придавливала мои пальцы к полу.
– Джонни… – Рука горела огнем.
– Что еще за Крэйг такой? – Он наконец убрал ногу, и я повалилась на пол, баюкая поврежденную руку. Джонни возвышался надо мной с искаженным от ярости лицом. – Я еще раз спрашиваю, что за долбаный хрен этот Крэйг?
– Просто парень, которого я подвозила.
– Просто парень, которого ты укатала, да?
– Господи, Джонни, он для меня действительно пустое место.
Джонни снова отошел к окну и встал, повернувшись ко мне спиной. Кажется, он просто не хотел меня видеть. Если бы видел, озверел бы еще больше.
– Если он – пустое место, с чего он тебе названивает? – Джонни старался сдерживаться, но бешенство прорывалось сквозь напускное спокойствие, как тускло-розовый цвет пробивался сквозь красную краску «Слона».
– Не знаю я.
Сами собой потекли слезы. Сил моих больше нету.
– Лжешь, Кэйти.
– Не лгу. Я не знаю, почему он мне названивает. Я ничего не сделала!
Поднявшись на ноги, я схватилась за куртку. Все, ухожу отсюда.
– Тогда откуда у него твой номер?
– Его другу стало плохо у меня в такси. Я помогла дотащить его до квартиры этого Крэйга. И забыла там телефон. Пришлось с ним поужинать, чтобы получить мобильник обратно.
– Это еще что за хрень? Пришлось с ним поужинать?
– Да, но ничего не было, Джонни. Клянусь тебе, ничего не было!
– Шлюха.
Левый глаз взорвался тысячами искр, боль была такая, что я даже перестала воспринимать ее. Меня швырнуло назад, и я приложилась затылком об угол кофейного столика еще до того, как коснулась пола. Наверное, на несколько секунд я вырубилась, потому что потом было такое ощущение, будто просыпаюсь, а левый глаз открыть не могу. В ноздри шибанул затхлый запах старого ковра, а где-то надо мной Джонни нянчил свой кулак, плакал и причитал:
– Вот дерьмо, что же я с тобой сделал? Кэйти, я ведь тебя люблю.
Под ногой у меня зашуршала бумага, и я сначала подумала, что это папино письмо, – но это был старый счет за газ, исписанный стихотворными строчками.
ЦВЕТ СНА
1
Розовый мобильник – Эми: «Ты совсем не сексуальная, когда дуешься. НУ ЖЕ, Кэти, позвони мне. Появись. Или мамаша тебя совсем запрягла?»
Голубой мобильник – Джоэл: «Кот, я из салона. Слышишь, фены шумят? Завтра вечер для учеников. Приходи к шести, я тебе прическу сделаю. У меня классно получается, честно. Хочу тебя увидеть. Пока».
Желтый мобильник – Стеф: «Привет, Кэт, надеюсь, поездка в Шотландию прошла нормально. Ты ведь уже вернулась? Хочу рассказать тебе уйму всего. Да, кстати. Ты не знаешь кого-нибудь, кому нужны недорогие игрушки? Наш заказчик в конце концов взял только двести штук. Они не краденые, ничего такого. Позвони, позвеним».
Зеленый мобильник – Ричард: «Китти, это я. Как твой грипп? Дотти хочет прийти и за тобой поухаживать. И я тоже. В самом деле, где ты живешь? Я начинаю думать, что ты замужем или еще что-нибудь… Если серьезно, я бы с радостью посмотрел, где ты обитаешь. Ладно, это я занудствую. Созвонимся. Поправляйся».
Красный мобильник – Джонни: «Кэйти, я люблю тебя. В тысячный раз прошу у тебя прощения. Этого никогда больше не повторится, обещаю. Слушай, я решил взять себя в руки. Ведь это же не я – я не такой. Кэйти…»
Винни читала «Лондон такси таймс». Ясно, опять какие-то нюни про таксистов. Я подошла к столику. Винни подняла голову.
– Господи, – произнесла она. – Что это с тобой?
Фонарь являл собой смешанную гамму бледно-желтого и темно-зеленого. Винни просто обалдела – а видела бы она мой фингал на прошлой неделе.
Я сбросила куртку, повесила на спинку стула. Небо за окном светлело, края грозовых туч медленно окрашивались в цвет индиго. Октябрьский дождь, холодный и мрачный. Я заработала без малого три сотни – для воскресной ночи почти нереально, – но и выжата была как лимон. После недельного перерыва выкладываться пришлось по полной программе. А теперь мне надо взбодриться. Стол качнулся, когда я села. Винни закурила, глубоко затянулась и подалась вперед, разглядывая мой глаз. От прищура бледное лицо сморщилось, как скомканная простыня.
– Вин, кончай ртом мух ловить.
Я обвела взглядом переполненный зал, высматривая Большого Кева. Воздух был пропитан дымом и паром.
– Английский завтрак и один кофе, Кев, ладно? Спасибо.
К нам направился Родж Хакенхэм; он торжественно нес в своих лапищах что-то вроде дешевой розовой кофточки из полиэстера.
– Вы-то, леди, мне и нужны. Что скажете об этом товаре? Все этикетки подлинные. Одна за пятнадцать, две – за двадцать.
– Отстань, Родж, – сказала Винни.
– Да бросьте, побалуйте себя, – настаивал он. – На воротник гляньте! Кружева что надо. У меня там в тачке и другие цвета есть.
– Роджер, проехали. Я вообще ничего не куплю у мужчины с таким причесоном. – Я обернулась, и Родж увидел синяк. Его улыбка на миг померкла, но он быстро пришел в себя, молча кивнул и перекочевал к столику у двери, где Дженет Как-ее-там сидела с жирным Ричардом.