– Это еще что за пустячок? – подала голос Эми.
– Уилла полагает, что с этим разделом, «Тетушкиными терзаниями», ты сама себе занижаешь цену. И что ты слишком талантлива, чтобы быть «Дорогой Стеллой», – произнесла я ровным, лишенным выражения голосом.
Уилла негодующе сверкнула на меня глазами и лягнула под столом пушистым тапком.
– Ну в самом-то деле, Уилла! – Эми швырнула нож на стол и уперла руки в бока. – Мы ведь это уже вдоль и поперек обсудили! Просто небольшое развлечение и маленький приработок. Мне уже осточертело выжимать из себя всякую заумь про теннисисток, корреспонденток и про воронки, с которыми девушки могут писать стоя!
Я с удовлетворением наблюдала, как Уилла чуть ли не юлой вертится.
– Но, Эми, надо же и о будущем подумать! Что могут дать «Тетушкины терзания»? Как со всей этой чушью получить собственную рубрику на всю полосу? Я думала, Кэти с тобой поговорила…
– Уилла, ты мне, часом, вдвое ренту сократить не собиралась? – Эми снова схватила нож и атаковала ананас. – Нет, думаю, не собиралась. И вряд ли хочешь, чтобы я отсюда съехала, верно? А раз так, я уж лучше останусь самой собой… Кому фруктовый салат?
Эми смотрит мне в глаза – и будто искра проскакивает между нами. Эми сияет как начищенное стекло.
Пока мы шли по Аппер-стрит тем солнечным октябрьским утром, Эми застревала у каждого окошка с объявлениями о сдаче квартиры. Намек чересчур прозрачный.
Ислингтон – район, которого я не понимаю. Все эти холеные фифы со стильными стрижками и в прикидах от «Агнес Б» и «Николь Фархи», которые мурлычат что-то в мобильники, одновременно подзывая такси; зажиточные особы вроде Уиллы, расхаживающие по магазинам в поисках сушеных бобов и дикого риса; чопорные старухи, шествующие из парикмахерских в сопровождении бестолковых собачонок. Пахнет выхлопными газами, едой и «Келвином Кляйном». Все точно так же, как и в любом другом уголке Лондона, – не особенно красиво, не особенно зелено. Как и повсюду, здесь полно нищих, пьянчуг и попрошаек. Пэкхем, да и Майл-Энд – это георгианские особняки и просторные площади. Почему же ничуть не менее вонючий и грязный Ислингтон столь беспардонно выколачивает такие деньги?
– Смотри-ка, – Эми ткнула в очередное объявление, – Каффорд-сквер – совсем рядом с Уиллой. Две спальни, две гостиные. О… Семьсот пятьдесят тысяч фунтов.
– Пойдем! – Я потянула ее за руку. – Давай антиквариат посмотрим.
Мы шли по Кэмден-пассаж, вдоль витрин, забитых медными побрякушками и дверными молотками, – и застыли как вкопанные возле выставленного столика кедрового дерева.
– Как по-твоему, что-нибудь такое к моему… – начала было Эми, и вдруг…
– Китти, это ты!
Позади меня стоял Ричард. Я увидела его отражение в витрине еще до того, как обернулась, – широкие сутулые плечи, редеющие волосы песочного цвета, карие глаза. Он сиял от радости. Мне понадобилась доля секунды, чтобы это отметить. Дотти цеплялась за его руку. Я еще только оборачивалась к ним, а она уже теребила меня за рукав куртки:
– Китс, Китс, глянь на мои новые туфельки! – Дотти запрыгала, высоко вскидывая ножки. Ярко-красные туфли из лакированной кожи.
Ричард сгреб меня в охапку, носом я ткнулась в его плечо, тут же неловко высвободилась и кое-как выдавила:
– Ой, Ричард, какое совпадение.
Эми стояла, сунув руки в карманы, и вид у нее был озадаченный, даже растерянный. Я отчаянно придумывала, как сделать так, чтобы два моих мира пересеклись, но не столкнулись.
А Ричард говорил:
– Так твой грипп, значит, кончился? Выглядишь замечательно, только… Что с твоим глазом?
– Привет, я – Эми. – И она протянула руку. Ричард, до сих пор не замечавший Эми, смешался и не сразу ответил на рукопожатие.
– Ричард, это моя подруга Эми. – Я осторожно подбирала слова. Эми явно рассердилась, что ее записали в «подруги», но на рожон, слава богу, не полезла. – Эми, это Ричард и Дотти.
– Привет, Дотти. – Эми наклонилась и потрепала ее по голове.
Дотти, которая этого терпеть не может, отпрянула, спряталась за отца и застенчиво выглянула из-за его ноги.
Господи, не дай, пожалуйста, никому из них ничего брякнуть.
– Давно выздоровела? – Первый восторг от неожиданной встречи миновал, и Ричард обиделся, что я встретилась с кем-то из подруг прежде, чем поспешить к нему. Даже рассердился – вон румянец выступил на скулах. Карие глаза, обычно такие мягкие, приветливые, потемнели, стали колючими.
– Знаешь, всего пару дней назад я была так больна, Ричард, ты даже поверить не можешь.
– А я и не знала, что ты болела, – внезапно сказала Эми.
– Н-ну, я не люблю о таких вещих распространяться.
Неподалеку от нас молодая пара разглядывала антикварные украшения на лотке. Девушка примеряла кольца – надевала на безымянный палец, вытягивала руку, чтобы парень мог полюбоваться. Девушка была не особо красивой, но вся лучилась от счастья – как, впрочем, и он, – и это делало прекрасными их обоих. Мне вдруг стало завидно.
– А может, кофе выпьем? – предложила Эми. – В двух шагах отсюда есть кафе – там подают чудесные пирожки.
Вмазать бы ей.
– Спасибо, но нам, к сожалению, пора. – Ричард все еще сердился, но великодушие заставляло его сдерживаться. – Надо забрать фотографии, а потом я должен забросить Дотти в садик.
– Вот жалость-то. – Я старалась изобразить огорчение, но безуспешно. – Я тебе потом позвоню, ладно?
– Хорошо бы. – Ричард бросил на меня взгляд, яснее слов говоривший: «Надо потолковать». И буркнул: – Приятно было познакомиться… Эми.
– Взаимно. – Она уже утратила к нему интерес и вернулась к столику кедрового дерева.
Ричард придвинулся, чтобы поцеловать меня. Какое счастье – он был зол настолько, что всего-то ткнулся мне в щеку.
– Ну, пока! – Я чмокнула Дотти в губы.
– Фу, мокрая бяка! – воскликнула она, ухватила отца за руку и потянула прочь.
Он позволил ей увести себя, но крикнул через плечо:
– Заходи, снимки посмотришь! В цирке должно получиться что-то замечательное!
Я в панике оглянулась на Эми, но она любовалась столиком. Кажется, нас она уже не слушала. Ричард и Дотти скрылись за углом. Парочка неподалеку присмотрела кольцо. Похоже на серебро – хотя, может быть, и платина. Крупный голубой сапфир. Девчонка корчила гримасы и счастливо хихикала. Парень притянул ее к себе и поцеловал – сначала в лоб, потом в губы. Хмурый продавец расплылся в улыбке.
– Кэти, я спрашиваю, купить мне этот столик? Он, конечно, замечательный, но меня смущает цена. Ты не находишь, что четыре сотни – это слишком круто?
Я пожала плечами:
– Совсем в этом не разбираюсь.
– Ладно. Давай зайдем, с продавцом посоветуемся.
Она распахнула дверь, где-то в затхлых темных глубинах магазина звякнул колокольчик. Не успела я подумать, что опасность миновала, как Эми остановилась в дверях.
– А кто этот парень, Ричард?
– Мой кузен.
– Ты никогда не говорила, что у тебя есть кузен.
Пожилая дама в норковой шубе пыталась выйти из магазина, но Эми загораживала ей дорогу.
– Эми… – начала я.
Она заметила старуху и шагнула обратно на мостовую.
– Странно, что я никогда о нем не слышала.
– А у тебя есть кузены?
– Да, четверо.
– Вот видишь. Я же о них тоже не знала.
Эми смерила меня суровым взглядом.
– Но мы с моими кузенами видимся раз в году. А вот вы явно в близких отношениях. Я просто удивляюсь, что ты раньше ничего о нем не рассказывала, вот и все.
– Наверняка я о нем как-нибудь упоминала.
– Нет. Ни о нем, ни о девочке. Я уверена. – Эми с воинственным видом скрестила руки на груди. Подбородок выпятился. – А между тем ты недавно была с ними в цирке.
– Я говорила тебе, что была в цирке. На самом деле…
– Ты сказала, что была там с приятелями. Ни о каком кузене и речи не было.
– Но мы с ним и есть приятели. Я именно так к нему и отношусь. Он скорее друг, чем кузен.