Ему вежливо ответили, что Света прилегла отдохнуть и чтобы он перезвонил часа через два. Он повесил трубку и снова взглянул на часы — без десяти семь. И что это они вздумали ложиться спать на ночь глядя? Одно он понял наверняка — с «норковой дамой» уехала не Света, а другая девушка, которую он спутал с ней. «Похоже, я и впрямь стал слишком уж подозрительным…»
Сергей вернулся в свою нишу, поудобнее устроился на корточках и стал ждать. Единственное, о чем он жалел, так это о том, что не запомнил номера такси.
Дронов, удивленный звонком Горностаева и его интересом к Свете, тоже позвонил спустя несколько минут Конобеевым. Но и ему ответили то же, что и Горностаеву: спит, мол, Света, перезвоните часика через два. Тогда Дронов решил схитрить и позвонить Свете на сотовый: если Света действительно спит, то он своим звонком разбудит ее, ведь телефон наверняка лежит где-нибудь рядом, на письменном столе или вообще в изголовье. Как ни странно, он почти сразу же услышал ее голос:
— Да, слушаю…
— Свет, это я… Родители сказали, что ты спишь… — удивился он ее бодрому голосу. — Ты дома?
— Вы ошиблись номером… — И короткие гудки.
Тогда он перезвонил еще раз, но теперь уже ему ответил незнакомый голос: мол, абонент временно недоступен… «Неужели она отключила телефон, чтобы не слышать меня?» — теперь уже и Дронов потерял покой. Хотел перезвонить Горностаеву, чтобы поделиться своими соображениями, но трубку взял его отец и сказал, что Сергей спит, и чтобы он, Саша, если хочет, перезвонил ему через два часа…
В такси Света Конобеева чихнула — крепкий запах духов закутанной в меха «незнакомки» сделал свое дело. И хотя под толстым слоем пудры и накладными ресницами она почувствовала близкого человека, непонятную и растерянную, несмотря на свой взрослый прикид, Машу, все равно открываться в присутствии постороннего, то есть таксиста, не посмела. Она понимала, что весь этот маскарад неспроста и что, если Маша так вырядилась, значит, на то есть свои причины. Лишь спустя пару минут после того, как машина тронулась, она вспомнила быстрое «к Никитским воротам», которое Маша проговорила привычным и спокойным тоном.
Когда подъезжали к Никитской, Света почувствовала тревогу, казалось, она передалась ей от словно окаменевшей подруги. И вдруг раздался писк — ожил сотовый телефон. Это был Сашка, но разговаривать с ним сейчас здесь было невозможно, и она, сказав «вы ошиблись номером», вообще отключила телефон.
Вышли из такси, Маша расплатилась, и, когда машина отъехала, Света услышала:
— Ну что, привет, подружка? — И тут же, не давая ей опомниться. — Ничего не спрашивай. Мы идем в театр. Вот наши билеты. — В ее руках откуда ни возьмись появились билеты.
— Театр драмы и комедии.
— Да, там играет…
— Кто? И что вообще происходит?
— Если будешь задавать много вопросов, я порву твой билет, — неожиданно резко сказала Маша и даже притопнула ногой. — Пойми, я собираюсь доверить тебе свою тайну, а ты задаешь дурацкие вопросы. И вообще, ты знаешь, что такое любовь? Настоящая, со страстью и болью?
«Да она заболела», — подумала Света и замолчала, ожидая, что же будет дальше.
«Я, конечно, люблю Дронова, но чтобы выразить свои чувства, мне вовсе не обязательно наряжаться в норковое манто и накладывать на себя тонну косметики», — вертелось у нее на языке, и она с трудом сдерживалась, чтобы не произнести это вслух.
До спектакля было еще полчаса, и Маша потащила Свету в вестибюль театра, где располагался небольшой цветочный магазин.
— Ты хочешь купить цветы?
— Да, конечно, разве не понятно? — И тут же, извиняясь: — Что-то я кричу сегодня на тебя. Но если бы ты только знала, Светочка, как же я страдаю, как мне худо… — Театрально закатив глаза кверху, она томно вздохнула, затем, мотнув головой и приходя в себя, снова уставилась на огромные букеты цветов. — Белый цвет означает нежность, — говорила она как бы сама с собой. — А вот красный — это знак любви. Розовый… Света, ты не знаешь, что означает розовый цвет?…
— Наверно любовь с нежностью, — боясь опять сказать что-то не так, прошептала Света, наблюдая, как ее подружка выуживает из кармана шубы деньги и, облизывая ярко накрашенные губы, тихонечко пересчитывает их.
— Девушка, мне вот эти розовые розы, двадцать семь штук…
Девушка, которая с явным интересом разглядывала обеих подружек, казалось, даже не удивилась, услышав, сколько роз собираются у нее купить.
«Двадцать семь! Да она с ума сошла! Это же целое состояние!»
— Вам упаковать как всегда? — спросила она с понимающей улыбкой, как будто Маша каждый день покупала у нее такое невероятное количество цветов.