Мне оставалось только собраться с духом и признаться.
- Да. Мира, пойми, мы не можем так дальше жить. Я думаю не о себе. Я не хочу, чтобы ты всю оставшуюся жизнь сбрасывала кожу.., как змея. Сейчас ты даже получаешь от этого удовольствие, но я не могу этого допустить. Ты чересчур легкомысленна, Мира. У меня тяжело на душе, когда я прихожу сюда и делаю что-нибудь из твоей кожи. До сих пор ничего страшного не случилось, но ты только представь! Всю жизнь тебе нужно будет прятаться, думать, не попадется ли что-нибудь кому-нибудь на глаза. А вдруг ты окажешься не дома в критический момент! Будешь судорожно вспоминать, где ты оставила лицо или руку. Ты же... Мира, ты меня не слушаешь!
- Я никогда не слушаю, когда при мне несут ахинею.
- Это не ахинея! - взвился я.
- Интересно, - нараспев проговорила Мира, - эта штука из прочного стекла?
Она разжала пальцы, и мензурка полетела на пол.
Выяснилось, что она была сделана не из самого прочного стекла. Я промолчал лишь потому, что все слова, что приходили мне на ум, казались недостаточно крепкими.
- Выслушай меня, Дэвид. Сколько лет ты занимаешься чучелами?
- Одиннадцать. А что?
- И сколько денег ты накопил за одиннадцать лет?
- М-м... Пока ничего, - признался я. - Но в последнее время дела улучшаются...
- Помолчи. На счету у тебя восемьсот с чем-то баксов. Твои изделия из натуральной кожи идут нарасхват. И вдруг ты забрал себе в голову, что мне не нужно отдавать тебе свой.., вторичный продукт, и хочешь перекрыть себе кислород. Ты намерен опять делать белок и птичек, я правильно поняла? Дэвид, ты кретин. Толстокожий кретин.
Я поморщился.
- Неудачный каламбур.
Мира вздрогнула.
- Дэвид, я говорю серьезно. Мы с тобой больны одной болезнью и можем отлично на ней заработать, если ты не будешь упрямиться, как осел. И мне нравится, что мы с тобой стали партнерами - ведь я тебе помогаю. Я люблю тебя, и для меня очень важно знать, что я тебе полезна. Дэвид, да разве ты сам не видишь?
Я поцеловал ее и прошептал ей на ухо:
- Я-то думал, что ты из спортивного интереса... Ну, геройствуешь вроде бы...
Я сдался. Мира одержала победу. Женщины умеют брать верх. И все-таки я не окончательно оставил мысли о создании противоядия.
***
Относительно несгибаемого инспектора Бретта я ошибся. Мира довольно быстро обнаружила, что он повсюду таскается за нами, а когда мы сидим дома, его машина часами торчит на противоположной стороне улицы. Более того, Бретт время от времени подслушивал под нашей дверью. Сам я ничего бы не заметил. Я, кажется, уже говорил, что Мира обладает сверхъестественными способностями. Когда она рассказала мне про Бретта, я сначала отмахнулся. Улик против нас нет. Я хохотал от души, представляя себе лица полицейских экспертов в тот момент, когда они установили, что мои отпечатки идентичны отпечаткам пальцев "рук", выставленных в магазинах. Невероятно, но факт: налицо десятки образцов человеческой кожи с абсолютно одинаковыми отпечатками пальцев. Что могли чувствовать полицейские? Наверное, то же, что чувствовали математики, когда была опровергнута аксиома Евклида о том, что две точки может соединять одна-единственная прямая. Мне удалось опровергнуть аксиому об уникальности отпечатков пальцев. Теперь, думал я, ученые криминалисты ходят по кругу день и ночь и бормочут себе под нос что-то невразумительное.
По всей вероятности, Бретт поставил перед собой цель выяснить истину. Я радовался, понимая, что он бьется лбом в глухую стену. Еще больше я буду радоваться, когда он успокоится и отстанет от нас. Но от Миры я не мог ожидать такого же равнодушия. Когда она говорила об этом одержимом, я замечал в ее глазах нехороший блеск.
Между тем я продолжал работать над лекарством. За спиной Миры, отчего мне было, должен признаться, чрезвычайно неуютно. Она мне доверяла, понимаете? У нас на этот счет было всего одно столкновение, и я вроде бы уступил. Этого было ей достаточно, она уже не следила за мной, когда я уединялся в лаборатории. Если бы она каким-то образом узнала, что я ее, что ни говори, обманываю, то была бы оскорблена. Но у меня был небогатый выбор: или действовать, или сойти с ума.
Я знал, с чего начать. Нет, не с меда и муравьиной кислоты, хотя я не сомневался, что некоторые ингредиенты, входящие в состав этих веществ, имели самое прямое отношение к нашей странной болезни. Я мог бы в двух фразах изложить, в чем здесь дело. Но... Неужели вы думаете, что я поделюсь с вами своим открытием? Конкуренты на рынке мне не нужны.
Подход мой основывался вот на чем: волосы не выпадали! У меня небольшие усики. Так вот, когда лицо сходило, усы оставались на месте. Волос на теле у меня всегда было очень мало; теперь их не осталось вовсе. Так вышло из-за того, что волосяные луковицы на теле расположены не столь компактно. Сначала я думал, что причина в физических особенностях строения корней волос. Однако вскоре до меня дошло, что если бы дело обстояло так, под моими усами образовывались бы новые и новые слои кожи. Ничего подобного. Следовательно, поразительный процесс отслоения и регенерации под волосяным покровом не происходил, и препятствовали ему какие-то вещества, входящие в состав корней волос. Проведя определенные исследования, я установил, какие именно вещества играли здесь первостепенную роль, но вы этого никогда не узнаете! Я себе не враг!
Несколько месяцев я работал, как проклятый. Как однорукий пианист, исполняющий Мендельсона. Я проводил реакции, испытывал разные катализаторы, и в конце концов синтезировал жидкость ярко-золотистого цвета. Что это была за жидкость? Извините за назойливые повторения: не скажу. Хотя могу намекнуть: галлон этого вещества можно купить в любой аптеке. Просто никому не известно, что оно служит панацеей от моей болезни - если только ЭТО можно назвать болезнью, - поскольку до нас с Ми-рой с такой хворью не сталкивался никто из живущих. Аминь.