Шкляр подхватил протянутый лист. Бегло прочел резолюцию. Достал плоское коричневое портмоне, уложил заявление.
— Знаете, я был уверен, что вы меня возьмете.
Он гордо, без заискивания, протянул широкую ладонь с сильными жесткими пальцами. Направился к двери.
Наступил на ржавые струпья, что отвалились от сброшенного на пол сцепления, и немного пронес их на своих подошвах…
Таксомоторный парк раскинулся на территории бывшего рынка.
Рынок был старый, просторный, со множеством одноэтажных строений, складами с метровыми, прямо-таки крепостными стенами, с обширными тремя дворами. Парку в наследство перешли и названия служб бывшего рынка. Так, первую колонну, размещенную на ближнем дворе, назвали «зеленщиками», вторую — «мясниками», за третьей колонной закрепилось название «молочники». Четвертая и пятая колонны расположили под крышей вновь выстроенной двухэтажной стоянки. Четвертую колонну назвали «чертями», а пятую, что повыше этажом, — «ангелами». Даже в официальных докладах и особенно в прениях нет-нет вместо номера колонны кто-нибудь и ввернет «кодовое» обозначение.
То ли из памяти не выветривалось прошлое этой территории, то ли и впрямь подобное сравнение кажется наиболее точным, но в парке что-то оставалось от бывшего рынка.
Множество людей толклось у стойбища светло-салатовых автомобилей с шашечками на дверях… Одни проносили какие-то детали, другие пробегали с путевыми листами, третьи рассматривали что-то в откинутом капоте или багажнике.
Олег Сергачев уже три раза подходил к бурому каменному зданию центрального склада. Звонка от директора все не было.
— Я тебе еще раз повторяю: звонок меня этот не колышет, — объясняла старшая кладовщица, упитанная женщина в теплом стеганом ватнике. — Письменное распоряжение! Согласно приказу. И не отвлекай!
Она с грохотом опускала железную решетку и удалялась в глубь конторки пить с подсобницами чай.
У ящика для окурков рассказывали шоферские байки. Вспоминали Яшу Костенецкого, некогда работавшего в парке.
— Теперь он на «горбушке». До трехсот монет получает, булки-бублики. В подполье, говорит, ушел. Все хорошо, если бы не вставать в четыре утра. — Пожилой водитель Григорьев поправил серый широкий берет.
— А кто этот Яша? — поинтересовался Слава, паренек в пиджаке с короткими рукавами.
— Ну! Яша! От Калуги и до Вены знают Яшу непременно! — Среднего роста, тощий, похожий на птицу Ярцев вытащил из кармана ветошь и вытер ладони. — Ты у Олега спроси. В сменщиках они ходили с Яшей.
Сергачев отмахнулся: нет настроения.
Яркие глаза Славы блестели любопытством. А нос заранее морщился, сдерживая смех.
— Расскажи, мастер.
— Тебе что, делать нечего? — проворчал Сергачев.
— И нечего. Со вчерашнего дня в кузовной попасть не могу, — торопливо согласился Слава.
— Значит, мало сулишь, — усмехнулся Ярцев.
Толстяк Григорьев потрогал кисточку берета, точно удостоверился, что она на месте, и произнес, передразнивая Ярцева:
— «Мало, мало». Откуда у парня деньги?.. Ты давно работаешь?
Слава обрадовался поддержке.
— Месяца нет. И обидно: меняла стукнул аппарат, а я плати.
— А кто у тебя меняла? — спросил Григорьев.
— Чернышев. Валерка.
— Кого побили?
— Ну. В больнице отлеживается, а тут бегай за него.
— Не болтал бы лишнего, не отлеживался. — Сергачев поставил ногу на железный ящик и уперся локтем в колено. — А то работает всего ничего, а туда же.
Слава обернулся к Сергачеву, его тонкая шея вытянулась.
— А кто его побил?
Сергачев сбросил пепел в ящик. В черной маслянистой воде среди мусора валялись несколько пустых сигаретных коробок с английскими словами.
— И где это люди заграничное курево достают? Умеют жить.
— Ладно, Сергач. Расскажи человеку про Яшу. — Худое цепкое лицо Ярцева улыбалось. Он подмигнул Славе: мол, жми, не слезай, забавная история.
Сергачев затянулся, выпустил дым через нос и отвернулся.
Ярцев еще раз подмигнул Славе.
— Хорошо. Придется мне… Яша был очень веселый человек. Он, как говорится, родился таксистом. Призванье! Пассажиру было с ним легко. Годами никаких жалоб не привозил. Где, что, куда — все знал. Ну и крутился… Как-то, рассказывает, везет он пассажиров с вокзала в аэропорт, приезжих…
Ярцев все надеется, что Олег подхватит. Видно, Сергачев это рассказывал особенно, как-никак столько лет сменщиком был у Яши, или, как называют в парке, менялой. Но Сергачев молчал и смотрел в сторону «тигрятника», где за проволочным ограждением хранились разбитые автомобили. У тонкогубого рта выступили две резкие складки.