Ярцеву приятно было поучать Славу. Казалось, каждое скрипучее слово влетает в уши парня, точно птица в гнездо. Возможно, так и было — Слава слушал внимательно, напряженно.
— Копни наших «маяков». Передовых. Опортреченных… Одним миром мазаны. Только внешнего форсу больше, солидности. С начальством в парке за руку. План везет на год вперед. Ну, тут свои тайны, сам дойдешь… Выезжает такой «маячок» сам себе важный, с флажком на борту. А на линии — тигр! Но с головой! Кому надо, сдачу отсчитает до копейки, кому надо, забытую пудреницу вернет, город перевернет, а хозяйку пудреницы разыщет. Вещички донесет до подъезда. Но кому надо. Физиономист! Знает — благодарность в парк напишут, есть такая публика — писачи. Свербит у них. Пишут, пишут, обо всем пишут. Их по глазам видно… Так! А остальных трудящихся граждан «маячок» возит, как ему надо!
Слава подумал: выпить еще рюмку или воздержаться. И так чуть ли не весь флакон один распил. Но Ярцев разрешил Славкины сомнения, он взял со столика графин и поставил в сервант.
— Хватит, приклеился. Будешь пить — все прахом пойдет, в этом отношении я целиком и полностью на стороне государства.
— А печень-то профукал, — пьяно возразил Слава.
— От рождения, дурень, от рождения, — спокойно пояснил Ярцев. — Коньяка мне не жалко, учу!
— Все учат. И ты и Сергачев.
— Сергачев, — усмехнулся Ярцев. — Нашел учителя.
— А что? — возмутился Слава. — Хороший человек. В сменщики меня взял, рискнул. Что я, неблагодарный?
Ярцев все скалил в улыбке белесые бугристые десны.
— Рискнул. Погоди, он на тебе еще выспится… А если ты ему так благодарен, скажи при случае: пусть не прыгает на хозяина.
— На какого хозяина?
— На Вохту. А то он быстро твоему сменщику рога посшибает, будь уверен. Так что посоветуй. Только осторожно, Сергач парень горячий и глупый.
— Ты очень умный, — обиделся Слава вдруг. — Или ты с Вохтой в паре…
Слава не договорил. Резкая боль в правом плече пронзила грудь. Широко раскрытым ртом Слава пытался схватить воздух. Тараща глаза, он непонимающе смотрел на Ярцева…
— Аванс, Станислав.
— Ростислав, — пролепетал Слава.
— Извини, память у меня неважная. А теперь медленно втягивай носом, дыхание восстанавливай.
Слава с изумлением смотрел на костлявую ярцевскую ладонь. Неужели голой ладонью, ну и силища!
— Рука у тебя сейчас отнялась, — деловито пояснял Ярцев. — Не беспокойся, минуты на три-четыре… А язык попридержи, длинный очень, смотри, шею сдавит.
Ярцев вышел в прихожую.
Вернувшись, он швырнул Славе на колени плащ и фуражку.
Слава шел по улице в новой куртке. В левой руке он держал узел со свернутым плащом и старым кургузым пиджачком, правую руку сунул в карман, так было легче, плечо еще побаливало. «Наловчился в тюряге, гад, людей избивать. По башке бы звезданул — конец», — думал Слава, но обиды никакой к Ярцеву он сейчас не испытывал. Прошло. В чистых магазинных стеклах он ловил свое отражение среди мельтешения уличной толпы и оставался доволен. Выпитый коньяк приятно будоражил. Однако, куда идти, Слава так для себя пока не решил. Домой, к тетке, еще успеет. Как забьешься, то выбираться в центр не хочется. Опять весь вечер телевизор, к тому же который день тянули многосерийную бодягу из жизни какой-то семьи, вытаскивая на экран все новых и новых родственников…
У кинотеатра «Восток» стояло два таксомотора, и, судя по номерам, оба не из Славкиного парка.
Слава открыл дверь первой машины и сел, водрузив на колени узел.
Водитель спрятал книгу и включил счетчик.
— Куда поедем? — Он оглядел Славкин багаж.
— Куда? А никуда, — игриво произнес Слава.
— Тогда вылезай, — проговорил водитель. — И плати за посадку.
— Ладно. Поехали на Кузнецовскую, — вдруг решил Слава. — Дом десять. Общежитие института. Знаешь?
Водитель не ответил и тронул машину.
Несколько минут они ехали молча. Слава подумал, что, возможно, и напрасно он едет в общежитие, пустое дело. Днем студенты в институте…
— Как план? — Слава повернулся к водителю и достал сигарету.