– Еще шаг – стреляю. – Я мгновенно выдернул из оперативки пистолет и направил на телохранителей, рванувшихся было к месту событий.
«Близнецы» тотчас же последовали моему примеру. У меня не особенно внушительный вид, но когда достаю оружие, люди верят тому, что я говорю: «шкафчики» замерли на месте и, спрятав руки за спины, стали пожирать нас взглядами.
Теперь ясно: нет у них оружия. Не ожидал Яша, что все будет вот так, чувствовал себя в безопасности, как в собственном доме…
– …у тебя семьдесят два часа, чтобы собрать в кучу всю свою чернож… банду и с…ться отсюда на свою е… историческую родину…
– Э, коллега! – прокурорский товарищ вылез из кабинета, перегнулся через перила и, негодующе тряся сочными брылами, воззвал к собакинской служебной этике: – Ты чего тут устроил? Ну-ка, немедленно прекрати!
– Пи…сам слово не давали! – деловито огрызнулся Собакин на прокурорский окрик и, еще плотнее затянув галстук на шее Яши, страстно продолжил:
– Я не знаю, куда вы потащите свои грязные жирные ж… – в свою е…чую Бессарабию, или, е… пид…скую Трансильванию…
– В Индию, – зачем-то подсказал один из «близнецов» – грамотный Виталька Белов.
– Чего?! – Собакина аж перекосило – типа того, какого хрена ты лезешь, когда не спрашивают?!
– Цыгане происходят из Индии. По факту они – индусы…
– Да мне по х…, кто вы по факту, мрази е…! Индусы – так уе… в свой б…ский Мадрас или е… Бомбей. Короче – куда хотите. Но чтоб через семьдесят два часа ни одной вашей наркоторговой твари тут не было. Ты меня понял, сладкий мой?!
– Да что ж это такое! – взвизгнул прокурорский. – Да скажи же что-нибудь, Виктор Михалыч, арестуй его, что ли…
– А ну прекращай! – теперь к прокурорскому присоединился милицейский из кабинета: погон снизу видно не было, но лицо – в три дня не объедешь. – Я тебя сейчас…
– Так, вы, там, наверху! – Взгляд Собакина метнулся наверх, преисполнился высшей степенью кровожадности и стал похож на двустволку. – А ну! Быстро! Захлопнули вафельницы! И – бегом в будку!!!
– Да ты…
– В будку, бл…!!! Че, х… поднимаете?! Ща арестую обоих за пособничество! У меня, б…, на каждого из вас – материал и санкция генерального. Только, б…, вякните мне еще че-нибудь!
Черт… Надеюсь, он знает, что делает. Один звонок – и нас будет выковыривать отсюда вся местная милиция вкупе с ОМОНом и под руководством прокуратуры…
– Ну смотри, Собакин, – со смертельно обидой в голосе прошипел прокурорский. – Теперь-то ты уж точно допрыгался…
Ага, так он его знает! Ну, популярный у нас Григорий – просто ужас. Удивительно, как с такой известностью – и до сих пор жив-здоров…
– Так ты меня понял, нет?! – с придыханием уточнил Собакин, возвращая свою «двустволку» к Яше.
– Понял, – тихо ответил Яша, отступая на шаг назад и раздергивая туго затянутый узел галстука. – Я тебя понял… Бесстрашный ты человек, Гриша. У тебя семьи нету?
– Нету. – Собакин издевательски хмыкнул. – И клал я с разбега на все ваши угрозы. Кстати, заметил – вот этот паренек на тебя как-то так пристально смотрит?
Тут Собакин вполне дружелюбно подмигнул Яше и кивнул в мою сторону.
Так, а вот это совсем зря – мы так не договаривались!
– Это тот самый опер, что шлепнул Зураба.
Яша на миг даже забыл про унижение и ненависть: с большим интересом уставился на меня, как будто отмечая что-то в своей «оперативной памяти»…
– А теперь угадай с трех раз, чего он тут делает. Угадаешь – будет тебе подарок.
– Подарок?
– Да. Неплохой такой подарок – жизнь называется. Все, Яша, бывай. У тебя есть семьдесят два часа. Подумай о своем народе…
Обедали на базе.
– Ничего… Меня и здесь неплохо кормят, – тихонько вздохнул после обеда Собакин.
Раньше на Руси, нанимая работников, хозяин накрывал им стол и смотрел, кто как ест. Была такая примета: если у человека отменный аппетит, значит, он и работник хороший.
Если судить по Собакину, то примета верная. Собакин – большой любитель пожрать. Я в принципе тоже отсутствием аппетита не страдаю, но до него мне далеко. Уже через час после обильного обеда он опять готов чего-нибудь пожевать, а когда о чем-то отвлеченно размышляет и «выключается» из обстановки, периодически бормочет что-то вот в таком духе:
– Пельмешек бы, с полсотни… Или сковородку картошечки с грибочками… Ммм…
Доводилось мне с такими товарищами трудиться. Они в буквальном смысле «горят» на работе: круглые сутки на ногах, постоянно поспешают, во все вникают и тратят на порядок больше энергии, чем остальные, – и физической и духовной. Ну и, понятно, при таких тратах возникает потребность в усиленном питании. Кстати, если таким людям удается дожить до пенсии, они потом стремительно толстеют и превращаются в этаких ленивых жирных Обломовых. Не тех, что всем подряд устраивают обломы, а которые просто валяются на диване наподобие хрестоматийного героя Гончарова из одноименного романа.
Думаю, Собакин так сурово разговаривал с Яшей еще и потому, что в тот момент его душила крепенькая жаба: там было столько всяких деликатесов – но, увы, не для нас. Это ведь, наверное, надо быть вообще бессовестным, чтобы принять угощение от человека, а потом трепать его за галстук и говорить в лицо гадости.
Понятно, что после разносолов в Яшином заведении нашу кухню можно назвать более чем скромной. Хотя, если не сравнивать с ресторанным меню, кормят у нас довольно вкусно и питательно.
Я спросил у обедавшего с нами Доценко (если кто запамятовал – это начальник нашего отдела), есть ли какие-нибудь материалы на тех прихлебателей, что сидели у Яши на бельэтаже.
– Есть. – Доценко свойски подмигнул. – У нас много чего есть. И много на кого.