– Это не мой! – заверещал следователь.
– Я его вытащил из вашего кармана и передам в лабораторию, – начал говорить Клим.
В это время в кабинет вошли четыре офицера с повязками, на которых было написано «Комендатура».
– Этих в комендатуру, в одиночку, – распорядился Виталий, показывая на троих лежащих без сознания людей, и, повернувшись к следователю прокуратуры, спросил:
– Вы с ними поедете или еще поговорим?
– Давайте поговорим, – спокойно согласился следователь, и только теперь Клим рассмотрел его.
Мужчина выглядел лет на сорок пять. Невысокого роста, худощавый, но с аккуратным выпирающим брюшком, одетый, несмотря на жару, в серый костюм, он сидел на стуле и спокойно смотрел на все происходящее перед ним.
– Отправьте все это в лабораторию на проверку, – попросил Клим, складывая документы, папку, пакет с порошком в пластиковый пакет.
– Вы ничего не докажете. Ни один суд в городе не примет у вас эти доказательства! – опять прошипел следователь прокуратуры. Сейчас он задергался, чувствуя, что вещественные доказательства уплывают у него из рук. Ни в военной комендатуре, ни на территории воинских частей городская прокуратура никакой власти не имела. Сейчас он стал похож на хорька, который попал в капкан. Все его напускное спокойствие слетело, и следователь начал дергаться, стараясь освободиться от пиджака, которым его спеленали.
– Вы не имеете права связывать меня! Я следователь городской прокуратуры, лицо неприкосновенное!
– Помилуйте! Кто вас связывал? Вы сами запутались в своем пиджаке, а теперь сваливаете свою вину на совершенно посторонних людей! Нехорошо это, несолидно! – увещевал Клим.
Увидев, что Виталий кончил свои манипуляции с видеокамерами и сотовым телефоном, Клим уселся напротив следователя и попросил:
– Эдик, закрой, пожалуйста, дверь на ключ! Не надо нам мешать!
– Господин Умриев, все видеоматериалы о вашем поведении уже отправлены в Москву. Сделать вы уже ничего не сможете. Мы вам можем выставить сразу несколько обвинений – начиная от использования служебного положения в личных целях до хранения наркотиков.
– У вас руки коротки! – брызгая слюной, пробормотал следователь.
– Коротки, да не совсем! На «пятерик» ты сегодня заработал! Фээсбэшники всю вину свалят на тебя и будут правы! К ним никаких претензий! Они сегодня отсюда улетят, как и ты, на время нашего пребывания здесь! Что с тобой будет – это сам решай. На зоне очень не любят прокуратуру! Сразу тебя Машкой сделают! Будешь весь срок в петушином углу жить! – обещал райскую жизнь Клим.
Он ничуть не грешил против истины. На зоне к работникам прокуратуры отношение особое.
– Чего надо? – исподлобья спросил следователь.
– Эдик! Эта дверь в комнату отдыха? – показал Клим на дверь за спиной начальника уголовного розыска.
Увидев утвердительный кивок, Клим схватил следователя за плечи, рывком сдернув его со стула, потащил за собой, несмотря на его жалкие попытки сопротивления.
Комната отдыха представляла собой небольшое помещение с неизменным баром и широким кожаным диваном, на который Клим бросил своего пленника.
Вторая дверь вела в душевую с туалетом.
– Долго разговаривать мне с тобой некогда. У тебя два варианта: первый – ты прямо отсюда отправишься в военный следственный изолятор за вооруженное нападение на старшего офицера, и второй вариант – ты принимаешь предложение, которое я тебе сделаю.
– Что за предложение? – заинтересовался пленник, пытаясь принять сидячее положение.
– Берешь лист бумаги и пишешь: «Я, следователь городской прокуратуры, обязуюсь информировать работников Главного разведуправления по интересующим вопросам. Подпись и число».
Если нам не понравится твоя работа, то мы сразу даем ход сегодняшнему инциденту, который имеет видео– и аудиозапись. Вот и второе мое предложение.
– Вы не оставляете мне выхода! – пробормотал следователь, пододвигая к себе лист бумаги.
– Я просто предлагаю вам выбор между сроком в колонии и нормальной работой, – объяснил Клим.
Сложив вчетверо листок бумаги, засунув его в карман брюк, Клим прошелся по комнате и спокойно сказал:
– Псевдоним у вас будет, – Клим поднял глаза к потолку, пожевал губами и выдал: – Дзета. Так и будете подписывать свои донесения. Первое задание вам – прекратить уголовное дело на начальника городского уголовного розыска!
– Я не могу этого сделать! Дело на контроле прокурора города! – сказал следователь.
– Прокурору позвонят из Москвы – это мой вопрос. А ты сделай вид, что никакого дела нет! Второе задание: мне нужны все сведения по городу о проститутках, сутенерах, их «крышах», людях, которые это курируют. Сделаешь отчет завтра к утру – в Москву не придется кататься. Там сам знаешь, начальства много, как они посмотрят на тебя, неизвестно, могут и переиграть нашу с тобой договоренность. А так о нашем разговоре не будет знать никто, кроме меня.
– Завтра все материалы, которые есть у нас в городе по проституткам, будут у вас! – пообещал следователь.
Клим заметил у него в глазах мстительную радость.
– Все материалы завтра передашь Эдику. Если что не так, гарантируем несчастный случай с тобой. Если нам понравится твоя работа, то и денежку будешь получать, и со служебным ростом поможем. Несерьезно получается – в таком возрасте только простой следователь, – подсластил конец разговора Клим.
Лицо следователя приняло нормальный оттенок, и только ходящие желваки на скулах показывали его волнение.
– Мы обо всем договорились с господином Умриевым. До свидания! – попрощался Клим, провожая следователя до дверей кабинета.
– Ну ты даешь! – восхитился Эдик, вытирая пот со лба.
– С тебя ящик коньяка Виталию! Видишь, какой бланш ему подвесили из-за тебя?
Синяк под глазом Виталия приобрел черный цвет и спускался почти до верхней губы.
– Я ему пока полицейские очки подарю! – засуетился Эдик, достав из стола огромные зеркальные очки, которые закрыли весь синяк.
Виталий сразу начал подгибать дужки очков, подгоняя их к своему лицу.
– Давай еще раз пройдемся по сейнеру, а потом решим, что дальше делать, – предложил Клим, усаживаясь напротив Эдика.
– Ты меня сейчас не напрягай! После такого стресса я часа три отходить буду! Я сейчас позвоню приятелю, и он тебя отвезет прямо к сейнеру – сам посмотришь! – предложил Эдик, утирая обильно струившийся по лицу пот.
Было видно, что он рад сейчас избавиться от своих невольных гостей.
– Давай нам ксивы, которые ты нарисовал, и звони приятелю, – попросил Клим, выходя на середину кабинета.
– Я пока поживу в городе, а вы можете дачей располагать, как вам угодно! – расщедрился Эдик, выпроваживая своих опасных гостей.
Виталий собрал всю свою аппаратуру в сумку и встал у двери, ожидая Клима.
– Серега! К тебе сейчас мои друзья подойдут! Покатай их по морю, куда они скажут! – говорил тем временем по телефону Эдик.
– Вам надо прийти на стоянку около судоремонтного завода. Это по набережной в сторону ТЭЦ – труба видна с любой точки города.
У Сергея большой катамаран, не ошибетесь – он там один такой. Минут через двадцать подходите к пристани, он вас будет ждать. Вот вам моя визитка! Тут все телефоны – и рабочие и домашний!
9
Дежурный милиционер с изумлением посмотрел на выходящих Клима с Виталием. Он снял фуражку, почесал блестящую лысину, но ничего не стал говорить, снова уткнувшись в бумаги.
– Вот так встреча! – услышал Клим женский голос и прямо перед собой увидел Раису и Малыша.
– Какие люди! И без охраны! – обрадовался Клим.
– Ты как здесь оказался? – С ходу спросил Малыш, протягивая для рукопожатия свою широкую, как саперная лопатка, руку.
– Вызвали для прописки, но что-то не срослось, – придумал с ходу благовидный предлог Клим.