Девушка, насупившись, сердито поглядывала на зверолюдку. Все оборотни уверены, что люди – беспринципные твари, ползающие под их ногами, готовые на все, лишь бы пригреться в теплом местечке. Что самое обидное, и люди уже давно привыкли так думать о себе, стараясь соответствовать созданному образу. Но только не Тала. Она никогда, ни при каких обстоятельствах не хотела принимать тот облик, который навязывало общество. У каждого есть свой выбор, и она его сделала уже давно, еще в детстве.
– Мне интересно, мог ли Барлай в том его состоянии, увидеть в тебе это? – склонив голову на бок, задумалась женщина.
Девушка вспомнила их встречу в темноте. Да что он там мог разглядеть! Личность и характер – это же не запах, который можно учуять, а медведь с самого начала принялся лизаться.
– Не думаю, – ответила она. – Он сразу был хорошо ко мне настроен, скорее всего, вы ошиблись и оборотень оказался не таким безумным, как все говорят.
– И при этом убивал других людей, влезших на его территорию, – Милка все еще искала причину странного поведения зверя, так беспокоившую ее.
– Что вы хотите от меня? – наконец, Тала не выдержала. – Барлай уже умер. А я ничего не украла, ни обманула, никого не убила. Почему ко мне все пристально приглядываются, словно я диковинный зверек? Я не могу объяснить вам, почему осталась жива, вы же сами это знаете.
Конечно, она права. Да, Тала далеко уже не ребенок, дети-сироты вообще рано взрослеют, сталкиваясь в юном возрасте один на один со всеми проблемами и грязью. Она многое понимает и чувствует, но не обладает теми знаниями, которые есть у оборотней. Почему ее так интересует доброе отношение медведя к человечке. Что же кошка пытается вытянуть из нее?
– У Барлая когда-нибудь были дети?
– Странный вопрос, – задумчиво отозвалась женщина. – Барлай – дед нашего вожака. У любого старого оборотня за его жизнь родилось не по одному выводку щенков, – девушка видела, как собственные слова больно ранили бездетную зверолюдку.
– Насколько же он был стар! – удивилась она.
– Сильный оборотень, – Милка пожала плечами, потеряв интерес к этому разговору.
Тала чувствовала за собой легкую вину, что подняла такую неудобную тему. Ей стало жалко женщину и хотелось как-то утешить ее и, может быть, даже обнять, но она понимала, что гордый зверь не позволит этого.
До полудня оставалось совсем недолго. Все это время кошка больше не проронила ни слова. Девушка чувствовала себя неуютно в гнетущем молчании, и, не зная, чем заняться, попыталась уснуть.
– Тала, – Тиш тихо позвал ее, осторожно касаясь плеча.
Она, слегка задремав, резко распахнула глаза и повернулась к другу.
– Тебя спрашивает господин Виллион.
– Что природнику надо? – заинтересованно раздался мягкий голос из-за спины парня.
Телеконик обернулся к ней, застав кошку уже облаченную в плащ.
– Он не объяснил.
Тала, поднимаясь с постели, хмыкнула. Еще бы! Стал бы сыскарь рассказывать, зачем сюда пришел.
– Приведи его сюда, – велела Милка, – я обещала Хаокорну приглядеть за девочкой, и пока он сам не появится Тала отсюда не выйдет.
Девушка возмущенно уставилась на оборотницу.
– Я даже не могу сходить поесть?
– Я не нянька, чтобы всюду ходить с тобой, достаточно того, что я делаю, – лениво отозвалась женщина.
Тиш, сочувственно глянув на подругу, вышел и спустя пару минут вернулся вместе с сыскарем.
– Спасибо, – мужчина кивнул парню и, проследив, чтобы дверь за ним плотно закрылась, обратился к зверолюдке: – Милка, мне необходимо задать девушке несколько вопросов.
– Задавайте, – легко согласилась та.
– У меня нет с собой следящей бумаги, а это все же будет допрос. Телеконик передал мне, что вы не настроены идти в правопорядок, но это решается просто: я заберу Талу с собой.
– Нет, Виллион, – усмехнулась оборотница, поднимаясь с кровати. – Дракон допускал оставлять свою свидетельницу только со мной или с ее другом, о вас речи не шло.
– Все верно, – кивнул природник, – я в это время был несколько не свободен. Но, поверьте, Хаокорн – мой друг, и доверяет мне ничуть не меньше, чем вам, – он улыбнулся, прекрасно зная, что доверия к кошке порядчик питает гораздо меньше.