– Оборотница еще юна, и это могли просто не заметить.
– Ты слышал меня, – упрямо сказал тигр.
– Кияс, что тебе стоит проверить? У девочки есть пламя. И, если оно не примет моего сына, мы уйдем.
Из толпы одинаково высоких мужчин к ним шагнул темноволосый худой дракон. При взгляде на него Тала побледнела: даже с дерева она видела, как он осунулся и насколько изможденным выглядел. Сердце девушки сжалось от тоски.
– А если примет? – мрачно спросил зверь.
– Тогда им никто не сможет помешать. И оставаясь в неведении, ты только оттягиваешь неизбежное. Ведь и твоя дочь будет мучиться.
– Если связь слаба ее можно разбить, – не сдавался оборотень.
Тала больше не могла этого переносить. У отца были свои причины оттягивать ее встречу с Хаокорном, но для нее важнее стаи со всеми ее порядками и устоями был только один мужчина. И ничто не могло ей сейчас помешать увидеть его.
Сосна, на которой сидела девушка, вспыхнула, словно была сухой, привлекая внимание всех. Стоявшие друг на против мужчины не зразу заметили открывшийся рядом с драконами переход, из которого выбежала драконица. И потому никто не успел ее остановить. А она опрометью бросилась к Хаокорну. Порядчик стиснул ее в своих объятьях, уткнувшись в копну ее шелковистых волос.
– Я знал, что ты здесь, – счастливо прошептал он.
Тала разревелась. Теперь, когда она обнимала его, то почувствовала, как он измучился, находясь вдали от нее. Даже через одежду она ощущала его выпирающие ребра.
– Не плачь, – утешал он ее. – Теперь все будет хорошо.
– Я так соскучилась по тебе! – сквозь слезы сказала она. – И Ты так ужасно выглядишь!
– Никогда не слышал слов более приятных, – рассмеялся он.
Тала улыбнулась ему в ответ, глядя в его медовые глаза, которые ни на минуту не забывала.
– Раз девушка здесь, давайте покончим с этой историей, – прозвучал голос Ниверона.
Тала обернулась и увидела обоих оборотней. Кияс выглядел опечаленным и смотрел прямо на нее.
– Прости отец, но я действительно его люблю, – она впервые так назвала его, желая показать, что обращается не к главе стаи, а к тому, кто близок ей по крови, кто мог бы понять ее. – Что я должна делать? – спросила она у старшего дракона.
– Зажги свое пламя, – тихо отозвался мужчина.
Звери и драконы, молча наблюдавшие за происходящим, затаили дыхание. Тала нерешительно взглянула на Хаокорна. Он смотрел на нее с нежностью и тихо улыбался, и точно такая же легкая и спокойная улыбка появилась на лице девушки. Не стало места ни страху, ни сомнениям. И пламя возникло на ее руках, разгораясь, пылая жаром и колыхаясь, увлекаемое ветром. В считанные минуты Тала и Хаокорн оказались подобными столпу огня, но уже не только пламя юной драконицы ревело и рвалось в небо. Ему вторило и другое, драконье. Оба, и мужчина, и девушка, горели, но не сгорали. И было в этом что-то удивительное, что мягко касалось сердца и невольно вызывало восхищенные вздохи тех, кто не имел пары, и тихую радость тех, кто уже был связан.
– Думаю, нам стоит обсудить, как и где пройдет свадьба, – не скрывая своей радости, Ниверон панибратски обнял будущего родственника.
Кияс несколько грустно улыбнулся ему:
– Приглашаю тебя в мой дом, будь гостем.
– Неужели я могу войти в ваши земли? – искренне удивился мужчина.
– Теперь да, – кивнул тигр, – зверолюды никогда не женились и не выходили замуж за оборотней других рас. Сегодня многое изменилось.
Вместе с ними стали расходиться и остальные. Драконы уходили через переходы, звери исчезали среди деревьев, и только один из них задержался дольше прочих. Галад смотрел на Талу и ее пару. Он не был глуп, чтобы не понять, что эта дорога для него закрыта, но не мог скрыть своего разочарования. Девушка нравилась ему своей непохожестью на прочих представительниц женского пола, сильным внутренним стержнем, который никто не смог сломить, и терпеливостью. Она стала бы прекрасной женой ему и спутницей будущего вожака. Волк жалел о ее выборе, но не в силах был что-то изменить.
Тала не заметила, когда пламя утихло. Она так и стояла все это время, прижимаясь к своему дракону. Ее глаза светились счастьем, которое отражалась и в глазах Хаокорна. Они остались совершенно одни.