– Я не хотел причинить тебе вреда, дракон, – перед Хаокорном стоял взрослый мужчина. Он оказался совершенно наг, потому что его одежда не пережила двойную смену облика. Крепкий, со стальными жгутами мускулов, мощной шеей и умными глазами – матерый волк.
– Поговорим? – дракон уставился в глаза зверолюду.
– Что тебе нужно? – спокойно спросил мужчина.
– Ответ на вопрос.
– И ради этого ты гнался за мной? – удивился оборотень.
– Скажи, зачем вы появляетесь в городах?
– Что тебя удивляет, мы всегда приходили, – уклончиво ответил волк.
– Ты знаешь, о чем я, – рыкнул дракон. – Я хочу получить прямой ответ, а не состязаться с тобой в остроумии.
– Много хочешь, – холодно протянул зверолюд.
– Всего лишь один вопрос, – Хаокорн напрягся: согласится или нет?
– Что ж, тогда и плата тебе покажется незначительной: дай клятву.
Зверь наглел. Оборотни не то, что клятвами, даже обещаниями никогда не разбрасывались, высоко оценивая силу своих слов. С людьми они, конечно, заключали договора, скрепленные печатями и подписями, но между собой им хватало честного слова.
– Слишком высокая цена!
– Клянись, дракон. Клянись, что никак не воспользуешься моими словами, чтобы причинить нам вред, или я уйду.
Хаокорн знал, что клятва свяжет его по рукам и ногам, не позволив драконьей сути нарушить данное слово, но, все же подал руку оборотню. Тот сжал ее своей крупной ладонью, протянутой в ответ.
– Мы никому не угрожаем и не причиняем вреда, – добавил зверь.
– Клянусь, – выдохнул Хаокорон, желая только одного: узнать правду из первых уст.
– Ты слишком молод и не понимаешь, – волк печально взглянул на него и отвернулся в сторону, продолжив: – мы умираем, дракон, вымираем. Те жалкие крохи силы, что остались в нас могут совсем иссякнуть. Мы зависим от земли: она – наш дом, наше богатство, наше наследие. Без нее щенки мельчают. Я – самый крупный зверь в своей стае, и ты видел мой второй облик. Волк! Когда еще во времена моего деда волком был едва ли не каждый пятый! Мы не винили людей, хотя они и заняли наши территории. Но чем больше они распространялись, тем более мы ослабевали. Наша земля дает нам силы, но лет пятьсот назад уже стало поздно что-то менять, мы стали так слабы, что не смогли бы вернуть свое. Замкнутый круг, да? Без земли мы слабеем, а забрать ее без силы не можем.
– Вы должны были сказать другим оборотням об этом, и вам вернули бы часть земель, – упрекнул его порядчик.
– Кто вернул? – оборотень осуждающе взглянул на него. – Наша земля у людей, куда их выгнать?
– Я вижу, куда ты клонишь, но война – не выход, – нахмурился Хаокорн.
– Война у нас в крови, дракон! – зверолюд сверкнул желто-зелеными глазами. – Но мы не желали ее. Мы хотели решить все иначе: браки между стаями, объединение земель и стай, но все было без толку, – оборотень умолк.
– Что тогда вы ищите?
– Свое, дракон. То, что потеряли по недосмотру, – мужчина усмехнулся.
– Что же это, что вы вылезли из своих нор и сунули носы в города?
– Это только наше дело, – обрубил зверолюд, – и это не тот вопрос, на который ты потребовал ответа.
Хаокорн размышлял, не сводя с него прищуренных глаз. Он чувствовал своим драконьим чутьем: что-то звери сделали, придумали, как-то нашли выход. Только они не скажут, даже под угрозой вымирания гордые оборотни не пожелали просить помощи, что говорить теперь. Будут упрямо искать и отыщут, обязательно отыщут.
– Это все, дракон, – зверолюд развернулся, чтобы уйти, – и ты поклялся. – Он последний раз взглянул на хмурого порядчика, обернулся волком и потрусил прочь из города.
Дракон провожал его взглядом, гадая, что они могли потерять. Но куда больше его волновало, чем это может обернуться для всех. Зверолюди ни перед чем не остановятся: нужно будет, прогрызут путь к своему сокровищу через чужие глотки. Они не хотят войны? Хаокорн знал, что даже в своих стаях они редко доводили дело до убийств, если было достаточно демонстрации силы, но также знал, что загнанный в угол зверь очень опасен и не станет ни с чем считаться, спасая свою шкуру.