– Что же такого в твоей почте? – Гюнель завозился в кресле, ему совершенно не нравилось то, как повернулись события.
– Да, погоди! – прикрикнула на него Шахо и обратилась к порядчику. – Выписки по письмам у тебя? Какие там даты?
– Все началось с зимы, примерно в то же время, когда Вил рассорился с Тиярой.
– Драконья отрыжка! – в сердцах телеконица горячо и емко высказала свое отношение.
– Ну, и над чем ты тогда работал? Почему неизвестный заинтересовался твоей корреспонденцией? – неохотно поинтересовался элементаль.
– Ничего необычного.
– А ваши последние письма? – все обернулись на девушку, которая задала вопрос. Тала все это время внимательно слушала и отчего-то сильно беспокоилась.
Хаокорн уставился на нее, вспоминая, о чем писал отцу более месяца назад. Наконец, очевидно вспомнив, он зарычал.
– Что? – сыскарь приподнялся в кресле, впрочем, как и Шахо.
– Я рассказывал отцу о зверях.
– Драконий огонь! – одновременно выдохнули оборотни.
– Что же получается? Все это: и танцы с письмами, и поджог, и убийство, – только ради того, чтобы разузнать что-то про зверолюдов? – изумился элементаль.
– Дрянная история! – телеконица покачала головой. – Одно, когда мы ловили убийцу, и совсем другое – такой расчетливый гад, не побоявшийся замараться в крови.
– А что зверолюди ищут? – вновь спросила девушка.
Она помнила разговор дракона и кошки возле сгоревшей избы. Тогда Милка сказала, что они что-то потеряли, а люди у них забрали. Но, если это так, то почему досматривалась почта порядчика? Может, убийца тоже это потерял или не находил тогда вовсе? Или это были разные люди? Но что же всех так интересует?
– Хотел бы и я знать, – покосился на нее водник.
Хаокорн, заметив интерес малышки к делу, решил прекратить обсуждение:
– Посмотрим, что скажут курьеры, когда найдутся. Пока все.
– Ну, а я прогуляюсь до лаборатории, – прыжком поднялся элементаль, – узнаю, что они там по следилкам выяснили. Пошли, Шахо. Приглашаю тебя на романтическую прогулку в мир колб и реактивов.
– Засохни, плесень, – отозвалась женщина, но все же двинулась следом за ним.
Когда Хаокорн и его свидетельница остались одни, мужчина повернул к ней свое недовольное лицо.
– Тала, тебе не стоит касаться этой истории. Я постараюсь найти, с кем тебя можно оставлять во время моей работы, и…
– Я уже коснулась ее дальше некуда, – упрямо ответила девушка, прервав его. – И раз уж вы меня всюду таскаете с собой и разговариваете при мне о своей работе, почему я не могу думать об этом и задавать вопросы? Боитесь, что я сболтну кому-то лишнего, потому что не можете взять с меня клятвы, ведь я – человечка? – она гневно сверкнула глазами, припомнив слова Милки.
– Я не имел этого в виду, – порядчик заинтересованно изучал ее. До сих пор она вела себя тихо и послушно, он даже засомневался в данных Вухом ей характеристиках, а оказывается вон оно как! Малышка все время скрывала свой характер, но шило в мешке не утаишь.
– Тогда разрешите и дальше спрашивать. Зачем вы всех выгнали? – проницательно заметила Тала.
– Я беспокоюсь о твоей безопасности, – мягко ответил оборотень.
– Это отговорки. Кроме того я, не зная всех ваших правил, могу обратить внимание на что-то, чего вы вместе с вашим сыском просто не заметите. Или, может, я что-то знаю, но не знаю, что оно имеет какое-то отношение к вашему делу, – девушка так отчаянно добивалась разрешения не только из побуждения помочь порядчику в работе. Ей нестерпимо хотелось находиться как можно чаще рядом с ним, и совместное расследование, казалось ей прекрасной возможностью. Она не думала, что будет потом, когда в ней перестанут нуждаться, и как больно станет, когда этот мужчина уйдет. Незачем, не время для таких мыслей, все может еще не скоро произойти.
– Я подумаю об этом. Такой ответ тебя устроит? – осторожно ответил Хаокорн.
– Да.
– Хорошо, а пока давай, я верну тебя в дом курьеров.
Они шли к выходу, когда в коридоре послышался недовольный голос водника: