поэзии вовсе не противопоказана повествова
«4
тельность, сюжетность. Формула «поэзия — это то, что не 1ьзя высказать прозой»
вообще, на мой взгляд, сомнительна. Поэзия — это то, что можно высказать про-iDii,
но лучше стихами. А если высказанное стихами мы не можем постфактум поставить в
прозе, то это признак мастерства поэта, а вовсе не пропасти между ;11сй и прозой. У
меня есть несколько любимых сти-котворений мировой поэзии. Это «Я вас любил,
любовь еще, быть может...» Пушкина, «Наедине с тобой, брат...» Лермонтова,
«Девушка пела в церковном хо-|н\..» Блока, «О, знал бы я, что так бывает...» Пастер-
нака, «Завещание» Вийона, «Мэри Глостер» Киплинга — и среди них стихотворение
Твардовского «Две строчки»:
Из записной потертой книжки Две строчки о бойце-парнишке, Что был в сороковом
году Убит в Финляндии на льду.
Лежало как-то неумело По-детски маленькое тело. Шинель ко льду мороз прижал.
Далеко шапка отлетела.
Казалось, мальчик не лежал,
А все еще бегом бежал,
Да лед за полу придержал...
Среди большой войны жестокой, С чего — ума не приложу, — Мне жалко той
судьбы далекой, Как будто мертвый, одинокий, Как будто это я лежу, Г"риме-;зший,
маленькие, убитый На той войне незнаменитой, Забытые, маленький лежу.
Заметьте, что все выше перечисленные мной стихи, пожалуй, можно пересказать и
прозой, — разумеется, хорошей прозой. В них есть элемент дневниковой по-
нествовательности, они не отягощены сложными метафорами, не построены на
суперсногсшибательных рифмах. Архитектоника этих стихов сугубо дорическая, без
гидов какого бы то ни было барочного украшатель-Ства. Но в этой дорической
простоте есть своя му-|ыкальная возвышенность, которая и является подлинной
поэзией.
85
Стихотворение Твардовского «Две строчки» могло бы быть написано и прозой — в
виде куска какого-нибудь романа, повести или даже в виде самостоятельной зарисовки.
Но поэзия тем и сильна, что тему прозаической зарисовки может довести путем
концентрации до состояния музыки. Шостакович однажды сказал мне, что считает
поэзию высшим жанром искусства. «Поэзия обладает и силой музыки, но в то же время
и силой точности слов, силой точности адреса».
Это соединение силы музыки и силы точности слов есть в одном из лучших
стихотворений Твардовского «Я убит подо Ржевом...», хотя вторая половина значи-
тельно слабее мощного запева. В этом стихотворении опять проявилось одно из
ценнейших качеств Твардовского — умение почувствовать себя не только собой, но и
кем-то другим. «Как будто это я лежу» — не просто стихотворная строчка, а принцип
отношения истинного поэта к жизни. В стихотворении «Поездка в Загорье» есть такие
строки:
Пели женщины вместе, И Петровна — одна, И была ее песня — Старина-старина.
И она ее пела, Край платка теребя, Словно чье-то хотела Горе взять на себя.
Да, поэзия в понимании Твардовского должна быть такой Петровной, которая хочет
взять на себя чье-то горе. В этом — ключ поэзии Твардовского, ключ его души
гражданина.
Мне посчастливилось знать Твардовского лично. Человек он был трудный. Но
«простим угрюмство...».
То, что казалось нетерпимостью, на самом деле было высокой требовательностью.
У меня хранятся его пометки на моих мальчишеских стихах 48-го года. Напротив
строчек «Здесь до краев лукошко неба набито ягодами звезд» размашисто запечатлено:
«Архискверно». Он разговаривал всегда о стихах без редакторской дипломатии,
подчеркнуто резко, доходя иногда даже до прямых грубостей. Однажды он чуть не
довел меня до слез, вылив ушат холодной воды на мою голову в при
86
сутствии всей редколлегии: «Что вы все о себе да о себе пишете!»
Его понимание поэзии как Петровны не выносило в поэзии того, что хоть немного
походило на «ячество». Этим, на мой взгляд, он обеднял свою lino, ибо без
рассвобожденного «я» и объективная действительность ограниченней. По-ссенински
рвануть рубаху на груди ему было не дано. Но такой он был человек, таким он был и
поэтом, и даже его ограниченность была свидетельством цельности характера.
Я не всегда соглашался с ним, но, честно говоря, побаивался его. А это
полезнейшее чувство для молодого поэта — побаиваться хотя бы чьего-то
профессионального сурового слова. Беда многих сегодняшних молодых Поэтов
заключается в том, что они не слишком побаиваются старших. В поэзии сегодня