— Люда, вы…
— Вы знаете, кем работает ваш муж? — перебивает она меня.
— Он адвокат.
— А чем он занимается?
— Не знаю. Я никогда не входила в подробности. Он мне не рассказывал о работе.
— Мой муж тоже мне не рассказывал о работе. Ничего и никогда. Я за это расплачиваюсь. И вы, наверное, за это расплачиваетесь.
— А вы замужем?
Я спрашиваю и смотрю на ее руку — на ней нет обручального кольца. На моей руке тоже нет — я сняла его сегодня утром и решила больше не надевать. Странно, но все то время, что я уже была знакома с Иваном, мысль снять кольцо не приходила мне в голову. Чего же я жду от него?! Почему, вдруг думаю я, я жду, что он будет со мной, когда ему надо монтировать фильм, или хочется гулять по городу, или, может быть, спать с другими женщинами — если я сама даже кольца, кольца от другого мужчины с пальца не сняла — как будто я замужняя женщина, которая для развлечения завела любовника? Сама виновата. И потребовался этот Василий Игоревич, чтобы ткнуть меня в это носом.
— Смотрите, почему кольца нет? Мой муж сидит в тюрьме. Я не хочу, чтобы на работе об этом знали — лучше пусть они думают, что я разведенная, одинокая. У меня дочери шесть лет. Мне надо ее кормить. Я не могу потерять эту работу.
Я даже не успеваю переварить полученную информацию и спрашиваю:
— Вы что, думаете, что вас уволят, если узнают, что у вас муж в тюрьме?!
— Не знаю. Не хочу рисковать. Никому не нужны лишние неприятности и лишние разговоры. Я к ним с улицы пришла, меня там никто не защитит. А с прежней работы я сама уволилась, чтобы не было этих разговоров. Это невыносимо. Все смотрят.
Она вдруг начинает рыдать — лицо у нее кривится, и я узнаю то самое выражение — то самое, которое я видела на пленке. Я тогда подумала — господи, какая же она жалкая, что он в ней нашел? Сейчас она выглядит не жалкой, а просто несчастной — но я чувствую себя человеком, который кидает камни в хромую собаку.
— Люда, перестаньте… Люда!
— Мой муж в тюрьме из-за вашего мужа.
— Что?!
— Да нет, не только, конечно. Из-за себя. Из-за меня. Но и из-за него.
У нее становится такой взгляд, что я понимаю — Сергея она ненавидит, страшно ненавидит. Если она разыгрывает это для меня — то слишком хорошо, так не бывает.
— Как? Объясните, каким образом?!
— Ну, каким-каким. Известное дело. Предупреждали меня, девчонки предупреждали на работе, что нельзя верить всякому, надо проверенного искать, известного, который может — имя сделать захочет, может, мараться не станет, как ваш муж…
— Кого искать, что искать?
— Адвоката. Времени у меня не было. Ни времени, ни связей — мои друзья старые в этом не понимали ничего, а друзья мужа испарились, разумеется — да я их и не знала почти…
Я слушаю ее, еще ничего толком не зная, и уже думаю, как все это похоже. «Друзья мужа испарились, да я их и не знала почти».
— Связалась с первым встречным. Кто же знал, что он таким законченным дерьмом окажется!
Дерьмом — да, я понимаю, каким он оказался дерьмом — только вот подозреваю, что она говорит все-таки не совсем о том, о чем я думаю.
— Расскажите мне все по порядку. Я очень вас прошу. Потому что я уже не могу думать о Сергее лучше, чем он есть, вероятно — но и хуже не хочу, я правды хочу, У меня своя правда, у вас своя — но пусть я хоть знать буду вашу правду.
— Правду вам надо… Я его нашла, когда мужа арестовали. По первому попавшемуся объявлению, «адвокатская контора». То есть по третьему — они же все разным занимаются, разными делами, мне нужно было срочно — понимаете, мне нужно было, чтобы в тот же день был адвокат, до вечера. И приехал ваш муж — и сказал, что все сделает. И я, дура такая, поверила ему — и сколько времени еще верила, а потом поздно было. Он у вас обаятельный, мерзавец, зубы заговаривать умеет, люди ему верят. Скотина.
— Хорошо, пусть скотина. Толком объясните, что было.
— Муж работал в мэрии. Занимался строительством. Должность небольшая, но деньги всегда были. И я, правда, внимания не обращала — есть и есть. Вы же знаете, у чиновников оклады маленькие, но есть много еще чего — премии, бонусы всякие и прочее. Я тоже работала, в журнале — где работала до замужества, там и продолжала, десять лет уже работала. Квартиру от мэрии получили, дачу — от мэрии, машина была хорошая, отдыхать ездили, лечились бесплатно — хорошая страховка, очень, все для ребенка — никогда никакой особенной роскоши не было, бриллианты в шампанском не топили — просто жили нормально, хорошо жили, наверное.
Просто хорошо жили. Это тоже очень похоже. Бог знает, что мне сейчас предстоит узнать о своей жизни — но мы тоже хорошо жили и я не подозреваю на что. Права мама — я даже не знала, какая у него зарплата. И вот эта вот женщина, лет на пять меня старше, с распухшим от слез лицом, срывающимся голосом рвет сейчас на моих глазах салфетки и мнет в пепельнице окурки — она тоже не знала.