Ивана я видела дважды за это время. Один раз ходили на танцы, один раз — в гости к Леше и Лизе. Леша громогласно радовался моему неожиданному успеху и предрекал мне грандиозное будущее. Иван по этому поводу молчал — его это, кажется, не слишком занимало. Лиза была наиболее трезва и обсуждала со мной детали, но я была честна только наполовину — с готовностью говорила про счастливый случай и условия контракта, однако насчет сюжета молчала как партизан. Не хотелось мне вываливать здесь свой сюжет.
Вопрос о Париже подвис и был отложен на неопределенный срок — я сама уже хотела сперва разделаться с текстом. В Бирюлево было хорошо, мы пили вино, был чудный вечер — но потом я поехала домой, а Иван поехал еще куда-то. Я не настаивала. Я надеялась, что, если взять тайм-аут, если не давить на него — все еще будет, и Париж будет. Банальная история, в сущности — встретились, увлеклись друг другом, бурный секс, каждую ночь вместе — а потом прелесть новизны исчезает, все становится не так остро — и надо иметь мудрость и терпение, чтобы удержать эту шаткую конструкцию — дождаться, чтобы она стала прочной. Может быть, она еще станет прочной. А пока надо писать.
Василий Игоревич тоже появлялся дважды. Один раз — просто звонил, узнать, как дела — а в другой раз пригласил в театр. Крошечный театр на Никитской, бывшей улице Герцена, зажатый между зеленым знанием Дома культуры медиков и красным зданием театра Маяковского — «Геликон-опера». Маленькое тесное чувственное пространство, где оперные певцы поют в двух шагах от тебя, как на неаполитанских улицах. С первого ряда ты можешь рассмотреть родинку на плече, родинку, о которой знает лишь тот, кто провел ночь с этим человеком — и ты, зритель с первого ряда, знаешь теперь. Мы смотрели «Кармен». А потом ужинали, и он отвез меня домой — но просить позволения подняться не стал.
Да, маме я, конечно, сказала про заказ на роман, поразила, удивила, показала деньги и успокоила. Она вздохнула и заметила, что радоваться рано, потому что я опять бегу от ответственности и судьба все делает за меня — но раз уж делает, то так тому и быть.
А потом наступило первое апреля. День был настоящий весенний — прекрасный день, снег давно стаял, улицы просохли, листья уже кое-где распускаются, солнце светит.
Я оторвалась от компьютера, посмотрела на сделанное — сделано было уже больше половины, оставалось, в сущности, не так много — но нельзя же так сидеть, воздуху надо, воздуху, в прямом и в переносном смысле, а то занесет меня не туда. Надо пойти гулять. А не с кем. Иван сидит в клубе — у него сегодня рабочий день, у всех остальных — тоже рабочий, а подругами, праздными и не очень праздными, я так и не обзавелась. Светка в Германии. Остается еще Леша — он переводит дома очередную книжку, можно заставить его меня выгулять — он пойдет, верный товарищ, и будет меня смешить, и все это хорошо — но это потом, потом, и нельзя же, в конце концов, пользоваться вечно чужим счастьем. Леше можно позвонить к вечеру. Так я и сделаю — а пока пойду гулять одна, пожалуй — просто погулять по бульварам.
И на бульваре — не на первом, нет, на третьем бульваре, около памятника Крупской, нашей северной Ники, летящей, распростерши крылья серого платка — я встретила Бориса, как и должно было быть. Я не думала, что должна была встретить именно его — но чем дольше я шла, тем больше мне казалось, что кого-нибудь я сегодня обязательно встречу. Мне выпал Борис.
Он стоял с папкой под мышкой и кого-то ждал. Я могла его обойти — он меня не заметил. Но что я, вечно, что ли, буду исполнять предписания Сергея? К черту. Другого такого случая не будет, случай сейчас самый подходящий. Я ему рада, и он мне обрадуется, я уверена.
Обрадовался он страшно — даже обнимать кинулся.
— Машка! Машка!!! Я уж надежду всякую потерял! Ты пропала, как… Ты чего прячешься?! Машка, как ты вовремя! Машка, у меня же свадьба в следующую субботу!
— Да ты что?!
— Ага. Ну, ты же Олю помнишь — вы же были у меня с Сережкой, когда я ее первый раз к себе пригласил?!
— Помню, конечно. Она мне понравилась.
— И вы ей понравились. И ты особенно. Я вам так благодарен — потому что это очень важно было, что вы пришли. И я ее смог так позвать, запросто, и вы ей понравились — так хорошо все было. Вы, можно сказать, судьбу мою решили — у нас все тогда еще только-только начиналось, я не знал еще, на какой козе к ней подъезжать!