— Раньше ты жизни не знала.
— А тебя это устраивало.
— Устраивало.
Мы пили чай и разговаривали как вполне мирные супруги, пусть поссорившиеся, пусть уставшие друг от друга, старые супруги. Про халат, голые ноги и мокрую голову я благополучно забыла. А потом посмотрела на часы и вспомнила о Василии Игоревиче.
— Ко мне сейчас должны прийти. Так что это не лучшее время для объяснения. Надо было тебе меня заранее предупредить.
— А кто придет?
— Директор издательства.
— Зачем?
— По работе.
— Он по работе вечером к тебе ходит, а ты перед его приходом из душа вылезаешь? Что же это за работа такая?
— Не та, о которой ты подумал. Не совсем та.
— Не совсем та — это уже интересно. А что именно?
— Интеллектуальная проституция. Я роман для него пишу.
— Роман? Для него? То есть за него, что ли?
— Нет, за себя. У меня договор и мне надо срочно сдавать рукопись. Вчера я послала ему часть текста и он настаивал — хочет, видимо, объяснить мне, что я делаю не так, по его мнению
— Ну ты даешь, Машка! Ты видно действительно с того времени сильно продвинулась. Неужели кто-то станет покупать твою писанину?
— Может, и станет, а может, и нет. Пока у меня ее только издатель покупает, я не дописала еще, что нужно.
— Ты роман за два месяца написала?
— Меньше.
— Фантастика. Ты склад талантов.
Молчу, просто молчу.
— Раньше это была бабья блажь. Раньше слово «деньги» не упоминалось — а сейчас ты вот говоришь: «купил»…
— Купил, да. Мне повезло, я заключила хороший контракт.
— То есть сможешь кормить семью?
— Почему семью?
— Потому что у меня же работы теперь нет.
— А мы что, разве семья с тобой?
Зазвенел звонок. Домофон.
— Это что, он уже?
— Наверное.
— Ты его в таком виде собираешься встречать?
— Собиралась в другом. Ты же пришел.
— Оденешься?
— Знаешь, и так сойдет.
В конце концов, мне наплевать. Я нажала кнопку и вернулась на кухню.
— Сергей, уйди. Я не хочу при нем обсуждать наши проблемы.
— Значит, у нас есть общие проблемы. Это хорошо. Потому что я, собственно, пришел сказать тебе, что надо нам жить вместе.
— Ты сегодня пришел это сказать, когда тебя с работы выгнали?
— Знаешь, да. То есть стандартная ситуация: крутой мужик говорит — да пошла ты, потом его бьют и он приползает на коленях. Так в кино, так это должно все с твоей стороны выглядеть, и любой чужой то же самое подумает.
— А на самом деле?
— А на самом деле мне плевать, что подумают другие. Я не знаю, как ты прожила эти два месяца — я так понимаю, насыщенно. Я их прожил не очень хорошо — потому что мне не хватает тебя. Я к тебе в любой день мог прийти и сказать — давай все забудем. Но ты же гордая. Ты мне показала, что ты гордая. Что ты сильнее, чем я мог ожидать, или хоть прикидываешься сильнее. Я бы пришел, а ты бы меня выставила. Сегодня самый подходящий случай. Я просто не имел права упускать такой случай. Я не пропаду, я поднимусь — черт с ней, с этой работой, не сошелся на ней свет клином. Но мне таки будет плохо, да, и будет из-за тебя — ты же на меня Борьку натравила. И кровь он мне попортил и еще попортит, и грязью я умоюсь.
— Сережа, по-моему, ты уже раньше грязью умылся — и я вместе с тобой. Перестань.
— Дело-то не в этом. Дело в том, что сегодня я к тебе прихожу несчастный и ничего не могу тебе предложить. У тебя есть шанс остаться гордой — и быть благородной. Давай, мы это все простим сейчас, друг другу простим все — и дальше уже вместе как-нибудь выкарабкаемся.
— Зачем ты мне все это говоришь?
— Затем, что ты же правды хотела. Вот я и говорю тебе правду. То, что на самом деле думаю, не прикидываюсь. Если бы хотел прикидываться, пришел бы с розами, валялся бы в ногах. Говорил бы, что был козлом и любил всю жизнь только тебя одну.
— Жалко, что ты не пришел с розами.
— Но ты же хотела этой правды! Ты же без нее пять лет жила, ничего не замечала, а потом вдруг захотела!
Звонок в дверь. Я поднимаюсь и иду открывать. Он догоняет меня в коридоре, прижимает к двери, наваливается на меня всем телом — я его чувствую, всего, как в постели, через брюки, пиджак и рубашку, через свой тонкий халат. Тело человека, с которым мы ложилась спать каждую ночь вместе, пять лет.
— Машка, ну не будь дурой. Я тебя люблю. Не любил бы — не пришел бы.
Мы стоим так долго. Я знаю, что за дверью сейчас слышно каждое наше слово. Я вспоминаю все наши пять лет жизни, все, что у нас было, от начала и до конца, вспоминаю подвал, коммуналку и мусорный бак, с Иваном, вспоминаю игру света в бокале и тонкий, пьянящий флирт с этим, который стоит за дверью…