– Интересно, – заметил Граммон, откинувшись на спинку стула.
– Еще интереснее клиент, который их купил. Анри де Круа граф Шамон. Любит пускать пыль в глаз, покупает интересные вещи, обычно платит золотом. Он остановился в гостинице «Алый плащ».
– Что-то еще? – улыбнулся Мишель.
– Граф никогда не расстается с тростью-шпагой и револьвером. Учти это. И если он дворянин, то я островная принцесса.
Старший следователь поблагодарил распорядительницу борделя и поднялся со своего места.
– Ты не первый, кто им интересуется. Это были очень серьезные люди. Поспеши, Мишель, или рыбка уйдет от тебя, – со странной интонацией сказала Марго.
Мишель ничего не ответил на это.
– Как будем действовать? – спросил Леонардо, когда они покинули бордель.
– Доедем до площади Согласия. Отправим весточку в бюро, а потом доберемся до «Алого плаща». Там будем действовать по ситуации.
– Быстрее будет сразу поехать, – заметил Лео. – Серебро и формулы у нас есть.
– Салага! Это страховка на крайний случай, – недовольно сказал Мишель. – С таким арсеналом брать малефика – самоубийство, а я хочу дожить до пенсии.
Услышав последнее слово, Лео скривился. У него было особое отношение к обещанным государством выплатам.
– Это же посредник! – возмутился Милано.
– И у него есть револьвер и трость-шпага. Быть может, завалялась пара-тройка оскверненных предметов. Нет, рисковать мы не будем. Лучше подготовимся, – наградив младшего следователя тяжелым взглядом, отчеканил Граммон.
В «Алый плащ» они опоздали. Их опередили. Правда, не малефик, а обычные люди. Вернее, почти обычные.
– Республиканская комиссия контроля, – едва ли не выплюнул название тайной службы Мишель. – Теперь понятно, кто интересовался нашим графом.
– Да, таких совпадений не бывает. Что будем делать? – спросил Леонардо, смотря на оцепивших отель служителей РКК.
Черные мундиры, каски, карабины – сотрудники комиссии выглядели грозно.
Отношения между двумя структурами были напряженными, как между двумя братьями, не поделившими оставшееся от богатых родителей наследство. Вроде и семья, а все равно хочется перегрызть глотку.
– Попытка не пытка, – хмуро сказал Граммон.
– Жизнеутверждающе, – хмыкнул Леонардо.
В качестве «жертвы» Мишель выбрал самого старого из солдат, стоявших в оцеплении.
– Бюро контроля, старший следователь Граммон, – продемонстрировал бойцу жетон Мишель. – Кто руководит осмотром места происшествия?
Услышав фамилию служителя бюро, боец переменился в лице.
– Старший инспектор Жульен Бастон, – быстро ответил он.
– Мне нужно с ним поговорить. Это мое дело, – веско сказал Мишель. – Ты меня понял?
Мужчина кивнул, обернулся и что-то крикнул. Спустя минуту его сменил другой солдат.
– Отойдем, салага, это надолго, – спокойно произнес Мишель.
– Тебя знают в комиссии? – удивился Лео.
– Я старший следователь столичного отделения бюро. Это я знаю комиссию, а не они меня, – чопорно сказал Граммон, но продолжил обычным тоном: – Отголоски старой славы. Приходилось работать вместе. Не самые лучшие дни в моей жизни, если быть откровенным.
Потекли томительные минуты ожидания.
Леонардо попытался прикинуть какие у них есть шансы. Формально, обе структуры были равны, но правительство Республики давно отдавало предпочтение комиссии. Анархисты и бомбисты пугали их гораздо больше малефиков.
О том, что граф (скорее всего уже покойный) причастен к действиям чернокнижников, они узнали от информаторов. А это не самый надежный источник.
То есть комиссия имела все основания отказаться сотрудничать и отправить их в пешее путешествие до заморских департаментов. Да, именно в пешее и до заморских!
– Какая встреча, лучший инквизитор нашего прогнившего города! – оторвал от размышлений Леонардо незнакомый голос.
Старший инспектор Бастон оказался высоким мужчиной средних лет. Тщательно уложенные светлые волосы, подкрученные усы, огромные зеленые глаза, тонкие черты лица и бледная кожа.
«Надеть на него сюртук вместо костюма за тысячу франков, и будет вылитый аристократ времен падения монархии», – подумал Леонардо.
– Жульен, какая встреча. Не думал, что ты покидаешь свой кабинет. Ты же теперь большой начальник, – усмехнулся Мишель. – Ставишь печати на бумажки, читаешь отчеты, да периодически мелькаешь на светских раутах.