«Да-да, вперед, бравые солдаты. Пока вы будете проливать кровь и голодать, я буду восхищаться вами с трибун. Не мне же умирать», – с раздражением подумал Лео, переворачивая страницу.
Правда, в интервью были и новые идеи. Депутат открыто признавал слабость армии республики перед восточной тиранией и призывал к поиску союзников.
Дальше шла полная возмущения статья про Сакронию, которая на всех уровнях отказалась участвовать в Большой выставке, тем самым подтвердив свою агрессивную политику и ненависть к Республике. В очередной раз.
Про демонстрацию рабочих, требовавших установки девятичасового рабочего дня, было написано всего три абзаца. Из них два были посвящены погромам, которые якобы учинили пролетарии. Зато новому закону об ограничениях рабочего движения отдали целую страницу.
Кофе и пара круассанов привели Лео в чувство. Убрав газету в карман, младший следователь расплатился и отправился на работу.
Трехэтажное здание бюро надзора походило на крепость. Толстые кирпичные стены, забранные решетками маленькие окна, тяжелые двери, покрытые серебряными узорами.
В радиусе полусотни метров не было ни одного строения. Давным-давно город выделил бюро всю окружающую землю. Даже мэр-градостроитель (или градоразрушитель, как его именовала пресса) не рискнул посягать на эту территорию.
Войдя в помещение, Лео поежился. Почему-то внутри здания было прохладно в любое время года.
Продемонстрировав жетон скучающим охранникам, Милано прошел через металлическую арку, украшенную специальными символами.
Никакой реакции, никакой магии – Лео был чист. Подпись в журнале, дежурный обмен приветствиями.
Мишеля он нашел в кабинете. Старший товарищ был неприлично бодр.
«Опыта в ночной беготне у него явно больше», – не без зависти подумал Лео, опускаясь в кресло.
– Доброе утро. Какие новости? – задал вопрос Милано, подавив зевок.
– Как всегда плохие, – недовольно произнес Мишель. – Я уже проверил, малефика такой силы в наших розыскных листах не значится. Тупик.
– А в других странах? – закинул удочку Лео.
– Верно мыслишь, салага. Я уже составил запрос, а шеф подмахнул его. Надеюсь, островитяне и сакронцы вспомнят, что мы делаем общее дело. Также я отправил запросы в региональные отделения. Маловероятно, что наш клиент сбежал в провинцию, но все возможно.
– Что сейчас будем делать? – спросил Леонардо. – У нас нет зацепок.
– И чему сейчас только учат в академии, – покачав головой, возмутился старший следователь. – Салага, у нас есть зацепка. Всего одна, но какая!
– Драгоценности, – прикрыв лицо ладонью, пробормотал Милано. – Точно! Лучшие друзья малефиков.
– Рубины и аметисты можно купить спокойно, а вот морионов в открытой продаже нет. Слишком много ритуалов с ними можно провернуть, – озвучил прописную истину Мишель и с деланным удивлением спросил: – Вам об это в академии не рассказывали?
– Плохо соображаю, потому что мало спал, – как можно нейтральнее произнес Милано. – Бессонница почему-то замучила.
Граммон эту фразу ожидаемо проигнорировал.
– Навестим одного моего знакомого. Возможно, он что-то знает, – встав со своего места, сказал старший следователь. – Уверен, ты ему понравишься.
Странная улыбка старшего следователя и его тон очень не понравились Леонардо.
Служебный экипаж доставил их к нужному месту за четверть часа.
– Жан-Жак торгует антиквариатом сколько я себя помню. Пару раз он попадался с оскверненными предметами, сам знаешь, среди старых побрякушек полно хранилищ темной энергией. Мы дело прикрыли, но под надзор его взяли. Теперь он иногда нам помогает, не по доброте душевной, естественно, – объяснил по дороге Мишель. – Возможно, он что-то знает.
– Думаешь, малефик обратился к нему? – не скрывая сомнения, спросил Лео.
– Нет, но старик предпочитает держать руки на пульсе. Достать камни можно было только на черном рынке. И это обошлось дорого, раз наши информаторы ничего не узнали.
Лавка антиквара напоминала удивительную смесь исторического музея и свалки. Здесь соседствовали откровенный мусор и дорогие древности, а властвовал над этим рукотворным хаосом горбатый старик в старомодном сюртуке.
Длинная ухоженная борода и доброе лицо плохо сочетались с пронзительным взглядом и золотыми перстнями на пальцах.
– Я знал, что ты ко мне зайдешь, Мишель, – проскрипел Жан-Жак, бросив оценивающий взгляд на следователей бюро. – Кто это с тобой?
– Леонардо Милано. Новый следователь бюро, прошу любить и жаловать, – представил его Граммон и театрально взмахнул рукой.