И теперь Данилевскую на катке почему-то не заметили, так что внезапное поведение девушек было непонятно, тем более что, плутая в многолюдном метро, им удалось оторваться от наблюдения. Их, конечно, потом быстро нашли, но всё это развитие ситуации выглядело очень странно.
Сергей Павлович поковылял к мужскому туалету и, подойдя к нему, увидел, что дверь в него была закрыта. Тогда он отковылял на ближайшую лавочку и уселся на неё. И тут открылась дверь, находившегося рядом женского туалета, и из неё медленно вышла Грушина.
Выглядела она теперь неважно, она была вся бледной, явно не выспавшейся и без косметики, которую у неё тоже отобрали.
Она увидела сидящего на скамеечке Мясницкого и вздрогнула, сразу узнав в нём подбежавшего к ней на улице полицейского. Дверь мужского туалета тоже открылась и из неё вышел сидевший там оперативник. Увидев происходящее, он достал телефон и отошёл к окну, располагавшемуся в торце здания.
Грушина покосилась на него, было видно, что она довольно сильно нервничает. И тут она подошла прямо к Сергею Павловичу и уселась возле него на лавочку. Тот со своей больной ногой просто не мог теперь быстро убежать, тем более что костылями он ещё владел неважно.
– Здравствуйте, – сказала Света.
– Здравствуй, – ответил, как ни в чём не бывало Сергей Павлович.
– Вы ведь из полиции?
– Да, я из полиции, – ответил спокойно Мясницкий, это было бы теперь нелепо отрицать.
– Тоже тут наблюдаете за мной?
– Нет, я просто хотел покурить.
– Да ладно… И нога у вас забинтована, вы ведь ещё совсем недавно бегали…
– Ага и прыгал тоже. До встречи с твоими приятелями.
– Какими ещё приятелями?
– Теми, которые забирали тебя из дома на белом фольксвагене.
– Не понимаю о чём вы…
– Я тебе просто про свою ногу рассказываю, это осколок от гранаты.
– Очень интересная история…
– Да я не хочу тебе никаких историй рассказывать, ты чего ко мне подсела?
– Я…
– Ты ведь хотела что-то?
– Да… Я просто есть хочу. Меня не кормят и денег у меня нет…
– Так надо было сходить на ужин.
– На меня нет ужина и завтрака тоже…
– Так это, наверное, неслучайно.
– Да… И вы мне тоже есть не дадите… Конечно, вы ведь часть системы… Этой людоедской системы…
– О, людоедской… Тебе ли упрекать кого-то в людоедстве!
– А я людей ни ела…
– Ага, как же. Что-то не верится в это…
– Нет, это не еда. Мы просто так соединились, все вместе в единое целое…
– Слушай, Грушина. Мне тебя, конечно, по-человечески жаль, ты молодая, глупая девчонка, но если ты сама себе не поможешь, тебе никто не поможет.
– А я сама себе и помогаю…
– Вот и накорми себя сама.
– У меня рана… Организму надо восстановиться, а мне даже есть нечего… – сказала Света дрожащим голосом и вдруг заплакала.
– Эй, ладно, успокойся уже!
Но Света не могла успокоиться и теперь взахлёб заревела. Сергей Павлович задумчиво сидел рядом, смотря прямо в стену. Так прошло около пяти минут, пока наконец Грушина не взяла себя в руки.
– Ну что, наревелась? Ты пойми, эти люди, они тебе никакие не друзья. Они тебя просто убьют и твоему организму восстанавливаться теперь совершенно ни к чему.
– Я не знаю о ком вы говорите и хватит уже, – сказала, всхлипывая Света.
Вроде разговор был окончен, но она так и сидела рядом на скамейке, продолжая всхлипывать. Пауза затянулась.
– Ладно, я пошёл покурю.
– Нет, не уходите… Дайте мне поесть…
– Да я бы с радостью, но не могу… Извини…
– Можете вы всё… Просто вы забыли, что такое человечность, вы все звери, вы хуже зверей…
Мясницкий попытался было встать с лавочки, но Света дёрнула его за край одежды.
– И что, ты теперь меня не отпустишь?
– Пожалуйста, дайте мне поесть…
– Да даже если и дам, а завтра что? А послезавтра что? Где ты собралась брать себе дальше еду? Тебе теперь и идти-то некуда.
– Я найду себе еду и куда пойти тоже, мне бы только выбраться отсюда…
– Ты совсем дурочка. Мясницкий тяжело вздохнул. – Я тебе ещё раз говорю… Не знаю как до тебя это донести. Эти люди тебе никакие не друзья, они тебя просто использовали, они насрали тебе в мозги.
– Не говорите так о том, чего не знаете… Вы не знаете их…
– Знаешь, как там говорится, о человеке судят по его поступкам, делам. Так вот, дела твоих друзей – жестокие убийства ни в чём неповинных людей, так что я достаточно о них знаю.