– Ладно уж, альтруист долбаный…
Сергей Павлович выждал несколько минут, после чего встал и, подойдя к противоположной кровати, уселся на неё с краю. Света продолжала крепко спать как убитая. Мясницкий терпеливо ждал, он и не сомневался, что Стоцкий сам скажет ему, когда выйдет назначенное время, так оно в итоге и случилось. Тогда он стал тормошить Свету за плечо и насилу смог её разбудить. Та приподняла голову с подушки и посмотрела на него мутным, сонным взглядом.
– Извини, я конечно всё понимаю, но тут ко мне скоро должен врач прийти с обходом, – сказал Сергей Павлович. – Если тебя тут увидят, у всех нас будут проблемы.
– Я хочу спать, – проговорила сонная Света.
– Тебе надо идти в свою палату.
– Там невозможно уснуть. Я не хочу возвращаться туда, я лучше умру…
– Послушай меня, если не вернёшься сама, тебя вернут туда силой, отнесут и прикуют к кровати наручниками, я не шучу. Ты думаешь, что хуже уже не может быть, поверь мне, может.
– Я не хочу туда идти… Можно я ещё тут немного посижу?
– Посиди, но только не спи, ладно?
– Ладно, я попробую.
– Вот и замечательно. Я так понял, на завтрак ты опять не ходила?
– Нет.
– А у меня тут как раз есть вкусный холодец, вот.
Он достал стоявшую в тумбочке чашку с холодцом, который уже успел несколько нагреться.
– Ох, я очень люблю холодец!
– Да пожалуйста, он весь твой. Так, а вот у меня ещё и хлеб есть.
В следующие пару минут Мясницкий стал свидетелем нового мирового рекорда по скоростному поеданию холодца. Стоцкий был явно недоволен произошедшим, впрочем, в наушник теперь ничего не сказал, возможно, его сдерживало присутствие отца Сергия, который теперь просто молчал, никак не комментируя происходящее.
– И как тебе холодец?
– Ух, он очень вкусный, просто обалденный.
– Ага, моя супруга здорово умеет его готовить, а ещё хорошо солит сало, только его у меня теперь нет.
– Жаль, что нет, не отказалась бы попробовать.
– Знаешь, если честно, я подумал, что ты вегетарианка и сейчас запустишь этот холодец мне в рожу.
– Хм, не понимаю, с чего вы так решили…
– Ну как с чего, после нашего вчерашнего разговора. Я, между прочим, размышлял о твоих словах.
– А… Вот уж не ожидала, что вы задумаетесь о таких вещах.
– От чего же не ожидала? Или ты считаешь меня каким-то уж совсем приземлённым человеком, который дальше холодца ничего и не видит?
– Нет, не знаю. Вы вообще-то полицейский и ничего хорошего от вас я не жду…
– Так это, наверное, от того, что у тебя совесть нечиста, добропорядочному гражданину чего бояться полиции?
– А вот то вы не знаете, чего…
– Не знаю. Лично я никаким рэкетом не занимаюсь и добропорядочным гражданам жизнь не порчу.
– Так это вы, хотя не факт, что вы мне не лжёте.
– Хм, с чего мне тебе в этом лгать, ты ведь не прокурор.
– Я… Я вовсе не хотела вас как-то обидеть… в общем, спасибо за холодец… Я…
– Пойдёшь к себе в палату?
– Я… Нет, я не хочу туда…
– Тогда сиди здесь, пока не выгонят.
– Да, спасибо…
– А меня вот на днях уже выписывают, новый год дома встречу в кругу семьи.
– Везёт вам… Но я верю, что тоже буду в новый год с моей семьёй.
– С мамой?
– Она мне больше не семья.
– Да как же так, и от родной матери отказываешься?!
– Она сама от меня отказалась.
– А ты и не сильно расстроилась.
– Я… Я была привязана к ней, но теперь это знак, знак того, что мне стоит всецело посвятить себя служению общему делу.
– Общее дело – это хорошо. Но кто же теперь твоя семья?
– А вы знаете кто.
– Не знаю. Если ты называешь семьёй людей, которые пытались тебя убить, по-моему, это слово к ним не подходит или я не прав?
– Они пытались меня спасти, спасти от всего этого?
– Спасти от вкусного холодца?
– Ага от холодца… Вы думаете, я совсем дурочка, думаете, я ничего не понимаю?! Вы же тут теперь меня искушаете, пытаетесь меня сломать, играете со мной в доброго полицейского!
– Доброго полицейского… Ну не такой уж я и добрый. Ты, конечно, молодец, кина насмотрелась про полицию, только вот жизнь она куда более сложная штука. Я тебя искушаю, ну прямо как…
– Змей искуситель, вьюсь вокруг тебя на райской яблоне, – внезапно выдал отец Сергий.
– Змей искуситель, вьюсь вокруг тебя на райской яблоне, – повторил тут же Сергей Павлович, стараясь не менять тональность фразы.
– Райская яблоня… Да, верно, так и есть… Вы и вся эта система, вы взяли этот мир, изначально гармоничный и прекрасный и, испортив его, жалите любого, кто пытается прикоснуться к его истинной самобытности, жалите подло, как змея, искушаете, да змей! Это точно вы, вы и вся ваша гнилая система!