Признаться, я уже порядком замерз, когда на горизонте появился нужный мне автобус. Вместе со мной вошли еще трое моих молчаливых спутников. И, как и я, заплатив за проезд, пытались устроиться удобней на жестких сиденьях. Трое крепких мужчин средних лет, в темных одеждах и явно бандитской наружности, могли насторожить любого. Поэтому не в меру упитанная кондукторша, как бы невзначай уселась в другом конце салона, лишь изредка осторожно поглядывая на них. Я уселся на первом попавшемся пустом сиденье и достал нужную мне тетрадь с ручкой. Меня просили составить пару заданий для теста, проверяющего знания студентов о мировоззрениях философов древности. О чем я, конечно же, забыл. Видимо старческий склероз уже заметно начинает проклевываться. Молчаливые пассажиры меня никак не напрягали. Если это и разбойники, то явно не по мою душу. Что можно взять у старика? Поэтому я спокойно занялся придумыванием теста. После пяти минут размышлений, я так и не смог составить ни одного вопроса. Философию нельзя представить в виде теста. В ней не бывает правильных или неправильных ответов. Кем нужно быть, чтобы извратить идеи Канта, или скажем Вольтера, так что на их дальнейшее развитие можно было бы дать только один однозначный ответ? На секунду меня захватила холодная ярость. Как же велико невежество декана? Как велико? Полное непонимание. Поэтому составив пару совершенно бредовых пунктов, я злорадно приписал следующий вопрос.
Каковы имя и отчество декана факультета, на котором вы учитесь? Правильный вариант ответа подчеркнуть.
1) Николай Александрович
2) Михаил Владимирович
3) Алексей Константинович
К сожалению, я не был уверен на сто процентов, как его все-таки зовут. И поэтому следующий вариант звучал так.
4) Ни один из перечисленных.
Неоднозначный вариант - это тоже вариант.
Автобус медленно заполнялся людьми. Почти все сидячие места были заняты. Половину пассажиров составляла молодежь, вторую – люди преклонного возраста. И только троих, помимо моих утренних спутников, можно было отнести к взрослому работающему населению. Несмотря на внушительное количество народа, в автобусе царила тишина, иногда нарушаемая только хлопаньем дверей и тихой беседой двух старушек. Заняться мне было нечем. Поэтому, с удовольствием зевнув, я стал разглядывать окружающих меня людей.
Напротив меня сидел молодой худощавый парень лет двадцати. Он был одет в белую толстовку с капюшоном, на которой, как будто отплясывали английские буквы, сливаясь в совершенно непонятные слова, черные слегка узковатые джинсы, и белые кроссовки с кричащими зелеными шнурками. Голову его покрывала новомодная кепка, слишком объемная, на мой взгляд, похожая на округлый котелок. Все его внимание занимал плоский блестящий предмет, на экране которого высвечивались яркие красочные картинки. Он был похож на обыкновенный сотовый телефон, которого неудачно расплющило под рельсами проезжающего поезда, но который все еще сохранил свою целостность. Мальчишка, не отрываясь, смотрел на плоский экран, кажется, даже не моргал. В его полупустых глазах отражались только мелькающие картинки, быстро сменяющие одна другую. И лишь изредка он проводил пальцами по поверхности, как зеркало, экрана.
Я не первый раз вижу подобных ребят. Хоть мы и жили в одной стране, в одном городе они представлялись для меня людьми с другой планеты. Странно одетые, со своим только им понятным языком они являлись потрясающей и необъяснимой загадкой. Основную массу таких инопланетян составляла молодежь. И признаться, их я не понимал совершенно. Так может дело в возрасте. Неужели я такой старый?
Сбоку от молодого парня сидела, прилипнув к окну, девчонка лет девяти-десяти. Ее золотистые русые волосы, собранные в две косички, небрежно растрепались по худым плечам. А зеленые слегка насмешливые и наивные глаза c неподдельным детским любопытством следили за проезжающими мимо автомобилями. Она то и дело крутила головой, поворачивалась из стороны в сторону и весело болтала ногами. Она постоянно осматривала окружающие ее вещи, ни на чем, не останавливая свое внимание. Взгляд девочки привлекали то оформление салона, то весенний пейзаж, видимый из окна, то новые пассажиры заполняющие автобус. Она была одета в синие джинсы, в теплую розовую куртку на молнии. А на ногах девочки красовались розовые резиновые сапожки.
Я снова достал из сумки тетрадь, перелистнул на последнюю страничку и пару раз щелкнув ручкой, записал крупными печатными буквами «КУПИТЬ РЕЗИНОВЫЕ САПОГИ», а то ведь опять забуду.
Вдруг дернулся автобус. Его резко повело вправо. И все пассажиры как по команде быстро схватились за поручни. Никто не был удивлен или возмущен подобным положением дел. Дороги везде были искорежены, а культура езды всегда оставляла желать лучшего. В России же живем. Спустя мгновение автобус выровнял свое движение и остановился. Двери с треском распахнулись, и в автобус влетел молодой мужчина, не атлет, но определенно спортивного телосложения, на интеллигентном лице которого блуждала легкая задумчивость и играла полуулыбка. Он был одет в черный классический костюм. Измятый воротник его рубашки опасливо выглядывал из-под пиджака. Идеально поглаженные брюки. Дорогие часы. Серый плащ, накинутый на широкие плечи. Все в этом человеке говорило об успешности. И было совершенно неясно, что подобный человек делает в общественном транспорте. Такие личности обычно уже имеют собственную машину, и не одну. А между тем мужчина, кинув в руки тучной кондукторше две железные десятки и с излишней поспешностью выхватив у нее из рук билет, перебрался в конец салона.
Автобус уже полностью был заполнен. Сидячие места давно заняты. Уставшие за год люди откровенно зевали, облокачиваясь на поручни, и друг на друга, c нетерпением ожидая лета, и считая деньки до столь долгожданного отпуска, или может каникул. Весна действовала на людей как-то одурманивающе. Многие страдали авитаминозом. И надломленный за зиму иммунитет настойчиво требовал фруктов, овощей и элементарного сна, грозясь пойти трещиной в здоровье. Ехать до института мне оставалось недолго. И я еще раз с наслаждением зевнул, с улыбкой наблюдая за цепной реакцией среди пассажиров.