Человек предполагает, а Бог располагает. Если нужно морально щелкнуть по носу самоуверенного человека, то это выражение в самый раз.
Я шел и мысленно прокручивал в голове весь наш предстоящий разговор. И в конце концов решил, что с задачей справлюсь. Главное — отбрыкаться. А там видно будет. Ну не хочу я себя связывать семейными узами, и все тут! Потом, когда-нибудь… может быть…
В конечном итоге я решил, что даже готов платить алименты, если моя подружка надумает рожать. Не я первый, не я последний.
И вообще, какого хрена я об этом думаю!? Это ее проблемы. Я говорил ей, что нужно поберечься, а она все что-то там считала, высчитывала и убеждала меня, что в такие-то и такие дни предохраняться не нужно, что действует она по науке.
Наука, блин! Кто в здравом уме поверит, что процесс зачатия — это наука? Говорят, что браки заключаются на небесах. По-моему, и дети рождаются не по нашей прихоти и уж тем более не согласуясь с различными научными теориями. Пришло время — и ты появляешься на этом свете.
Хочется кому-то этого, или не хочется, а когда выпадает жребий, то не помогут никакие ухищрения. И захомутают мужика, да так, что он даже не поймет, как это случилось, и родят ему, сколько положено, и будет он, как вол, тащить свое ярмо до гробовой доски. (Если, конечно, вовремя не спрыгнет).
И вообще — как я мог довериться женщине!? Бред…
С такими мыслями я подошел к дому и уже вознамерился зайти в подъезд, но тут мне преградила дорогу женщина лет сорока с хвостиком. В ее лице было что-то знакомое, и я машинально сказал:
— Здрасьте.
— Здравствуйте, — ответила она сдержанно. — Вы Никита Бояринов?
— Да… — Признаться, я немного опешил.
— Я жду вас больше двух часов…
В ее голосе послышалась укоризна вперемешку с тревогой. Только теперь я заметил, что у нее глаза больного человека — красноватые, с лихорадочным блеском.
— Зачем? — спросил я, усиленно соображая, что за известие мне придется сейчас услышать.
Но в голове все еще звенели фанфары и гулял балдеж, поэтому здравые мысли пока находились на отдыхе. Лишь где-то далеко вдруг диссонансом прогудел варварский рожок, от которого, как круги на воде от брошенного камня, начала волнами исходить пока еще неосознанная тревога.
— Я мама Веты, — сказала женщина, как-то странно сглотнув — будто протолкнула застрявший в горле комок.
Я опешил. Какой Веты!? У меня девушек с таким именем отродясь не води…
Стоп! Вета… Это сокращенное от Елизаветы, насколько мне помнится. Лиза-Лизавета, Элизабет… Бет! Это было имя моей подружки. Обычно я звал ее Лизаветой, но чаще всего Бетти или Бет. Мне нравилось звучание этого слова. Бет и Ник — это емко, кратко и вообще, клево. Бетти не какая-то там провинциальная Лизка, которая коз пасет.
Так это значит, Ветой мою подружку звали домашние, а передо мной стоит будущая теща? Тьфу, тьфу, изыди! Неплохо бы плюнуть через левое плечо, да как-то неудобно. Я все же воспитанный человек… местами.
Но к своим потенциальным тещам отношусь как к тем личностям, что летают на метлах. Я их просто боюсь. Мои бывшие подружки много раз пытались затащить меня к себе домой на смотрины, но я отбрыкивался от этой чести, как только мог.
Соврать, что к ее Вете-Лизавете я не имею никакого отношения? Ну, это уже будет слишком. Я не мальчик и меня такой компромат мало волнуют. Тем более, что у нас с Бет все было по согласию.
Неужто она подослала для разборок мамашу? Не похоже. Бетти девочка самостоятельная и не по годам смышленая. Она сама пасть порвет, кому хочешь.
Тогда зачем эта женщина здесь? Нехорошее предчувствие вдруг сыпануло мне за шиворот несколько горстей снега. Я даже вздрогнул.
— Очень… приятно, — ответил я с запинкой.
— Скажите, Вета… Лиза у вас? — Похоже, моя собеседница все-таки сообразила, что домашнее прозвище дочери ее друзья-товарищи могут и не знать.
Ни фига себе заявочки! Значит, Бет не ночевала дома… А где она провела ночь? И с кем? Блин!
Я вдруг почувствовал дикую ревность. Для меня такое состояние было новостью. И тем не менее, я неожиданно ощутил себя злостным частником, мужиком, которому наставили рога.
Это же надо так — с одной теплой постельки в другую! Ну ладно, дорогая Бетти, я с тобой разберусь…
— С какой стати? — ответил я грубо.
— Извините, я не понимаю…
— Что тут непонятного? Вашей Лизы, — сказал я с нажимом, — у меня нет.
— А где она? — На лице женщины появилось выражения какой-то детской обиды и недоумения.
— Вопрос не по адресу.