Повитуха вышла, Талиесин взял руку Хариты в свою. Она приподняла ресницы.
— Талиесин? — чуть слышно шепнули губы. — Мне страшно.
— Ш-ш-ш, тихо, я посижу с тобой.
Она закрыла глаза и снова погрузилась в сон. Талиесин просидел рядом всю ночь, но она лишь раз шевельнулась.
На заре Харита проснулась с криком, Талиесин, дремавший в кресле возле кровати, встрепенулся и наклонился над ней.
— Все хорошо, душа моя, я здесь.
Она вгляделась в синие тени у него за спиной, словно желая увериться, что все по-прежнему.
— Талиесин, мне снился ужасный сон, — выговорила она слабо.
— Лежи, — сказал он, — после поговорим.
— Сон… на меня напал огромный зверь с глазами, как полночь… но появился воин… воин с мечом… ярким, чудесным… с улыбкой на губах… смелой улыбкой… но мне стало за него страшно…
— Да, — успокаивал он. — Все хорошо.
— …он улыбнулся и сказал: «По этому мечу узнаешь меня, Владычица озера», и поднял меч… и пошел на зверя… и завязался ужасный бой… он не вернулся… боюсь, что он погиб.
— Дурной сон, — мягко произнес Талиесин. — А теперь спи, поговорим после.
Он положил ладонь ей на голову, и она вновь погрузилась в сон.
Глава 16
— Я видала такое и раньше, — мрачно сказала Хейлин. — Ой, беда. Ребенок умрет и ты с ним, если не будешь меня слушать, да и если будешь, ничего обещать не могу.
Харита крепко сжала руку Талиесина, однако губы ее не дрогнули и глаза смотрели все так же прямо.
— Есть ли хоть какая-нибудь надежда?
— Очень небольшая, дитя мое. Но вся эта надежда — на тебя.
— На меня? Тогда скажи, и я сделаю все, чтобы ребенок родился живым.
— Для ребенка надежды нет, — напрямик объявила повитуха. — Мы лишь пытаемся спасти мать.
— Но если я останусь в живых, не может ли выжить и ребенок?
Хейлин медленно покачала головой.
— На моей памяти такого не случалось. А чаще всего муж в конце концов выкапывал две могилы.
— Скажи нам, что нужно делать, — перебил Талиесин.
— Лежать в постели, пока не начнутся родовые схватки. — Старуха помолчала и добавила: — Вот и все.
— Неужели нет никакого средства? — спросила Харита, а про себя подумала, что четыре месяца лежать — это очень долго.
— Покой — и есть единственное средство, — резко отвечала Хейлин. — Покой — и то не наверняка. Кровотечение прекратилось, и это хорошо, но я уверена, оно снова начнется, если ты хотя бы высунешь нос из комнаты.
— Хорошо, буду лежать. И все равно я буду надеяться, что ребенок родится живым.
— Сейчас нас должна заботить твоя жизнь. — Повитуха слегка наклонила голову и повернулась, чтобы идти. — Я пришлю тебе еды, а ты изволь съесть. Это самый верный способ поправить силы.
Когда она вышла, Харита сказала:
— Я сделаю, как она велит, но я все равно буду надеяться.
— А я буду сидеть с тобой неотлучно. Будем молиться, петь, разговаривать, и время пролетит незаметно.
— Я выдержу четыре месяца заточения, — твердо сказала Харита. — Я и не такое выдерживала ради куда меньшего.
И так Харита стала пленницей в комнате над залом, а по вилле и по окрестностям пополз слух — красавица-де понесла и заперта в светлице у Пендарана. Еще говорили, что она умрет, разрешившись мертвым уродцем, — такова кара отвергнувшим старых богов и принявшим Бога христиан.
Талиесин знал, о чем шепчутся в Маридуне и по соседним холмам, но Харите не рассказывал. Он твердо держал свое обещание и сидел бы в кресле у ее постели целыми днями, если бы она не выгнала его вон.
— Я не могу видеть, как ты дни напролет на меня смотришь! — сказала она. — И так тошно, а тут еще чувствуешь, что из-за меня двое сидят взаперти. Иди покатайся с Эйддоном! Съезди на охоту! Иди куда хочешь, чтоб глаза мои тебя не видели!
Талиесин безропотно покорился и встал, чтобы идти.
— И еще, — сказала она. — Ты не пел в зале с тех пор, как я слегла. Чтобы сегодня же вечером пел — так нам обоим будет куда лучше.
— А ты что будешь делать, душа моя?
— Думать, — отвечала Харита. — И еще хотела кое-что записать на случай, если я… на будущее.
— Ладно, — сказал Талиесин. — Я попрошу Хенваса поискать, есть ли здесь на чем писать, чтобы ты сразу и начала.
Через несколько дней управитель вбежал в комнату Хариты с толстым свитком пергамента под мышкой и бутылочкой чернил в руке.
— Госпожа, — проговорил он, кланяясь, — прости, что ворвался без спросу. Я только что с рынка! Смотри, что я принес!