Легкий ветерок трепал широкие резные листья стройных пальм, рядами стоящих на крыше в блестящих медных кадках. Голубые попугаи кричали среди тесно растущих смоковниц, в обвивших орнаментальные столбы виноградных лозах чистили свои перышки переливчатые кецали. По соседству дремали в тени два леопарда, уложив пятнистые головы на лапы. На звук ее шагов один приоткрыл ленивые золотистые глаза, потом снова закрыл их и свернулся клубком. Посреди сада бил фонтан, окруженный сужающимися кверху колоннами, на которых искусные резчики выбили магические солярные знаки.
В прозрачной, чистой воде плавали цветы, лимоны и мандарины; грациозные черные лебеди, величественно изогнув шеи, медленно скользили вдоль бортиков. Харита подошла и взяла из ближайшей амфоры горсть корма. Присев на бортик, она стала крошить его в воду, лебеди, расталкивая друг друга и вытягивая клювы, ринулись к ней.
Харита попеняла лебедям за недолжное поведение, но те по-прежнему шипели друг на друга и били крыльями. Бросив им остаток корма, она ополоснула руки. Вода так и манила искупаться. Харита подумала было сбросить плоеную юбку и поплавать, но ограничилась тем, что уселась на бортик, болтая в воде ногами и подперев холодными ладонями щеки.
Она подхватила плывущий мандарин, надорвала кожуру, положила в рот первую золотистую дольку и закрыла глаза, ощутив на языке кисловато-сладкие капли. Дни — такие длинные, так похожие один на другой! Сегодня по крайней мере есть чего ждать: вечером бычьи игрища и на закате жертвоприношение.
Подобные события немного разнообразили жизнь. Если бы не они, Харита, наверное, сошла бы с ума от неизбывного постоянства дворцовой жизни. Вновь и вновь она воображала, как убегает, переодевшись в простую одежду, как бродит по холмам, гостит в пастушьих хижинах, а может, садится на корабль и отправляется вдоль побережья, навещает крохотные, выжженные солнцем рыбачьи деревушки, вслушивается в ритм волн.
Увы, чтобы осуществить эти планы, следовало встряхнуться, а инерцию, зажавшую ее жизнь в могучем кулаке, Харита ощущала даже сильнее, чем томительную скуку дворца; собственно, только эти два чувства она и знала. Невозможность изменить сложившийся распорядок, кроме как в мелочах, означала, что ничего она не предпримет.
Она снова вздохнула и вернулась в переход. По пути она чуть помедлила в тени ближайшего куста, бесцельно обрывая нежные желтые лепестки и позволяя им, одному за другим, улетать с ладони, как улетают дни.
Войдя в длинную галерею, соединявшую большой зал с царскими покоями, она заметила впереди высокую, осанистую фигуру.
— Аннуби! — закричала она, отбрасывая остатки цветка. — Аннуби, постой!
Идущий впереди медленно обернулся. Его суровое чело хмурилось. Аннуби был прорицателем и советником царя; он занимал эту должность и при отце Аваллаха, и при его деде. Еще он дружил с Харитой сколько она себя помнила; из всей отцовской свиты один Аннуби всегда находил время для маленькой любопытной девочки.
Как часто в дремотный послеполуденный зной, когда диск Бела раскаляет землю и все остальные забиваются в тень немного соснуть, маленькая Харита вытаскивала Аннуби из душной кельи, и они прохаживались в голубой тени портика, где прорицатель рассказывал ей о давно умерших царях и об искусстве провидения. «Это полезное умение для царевны, — говорил он, — при должной, разумеется, осмотрительности».
Однако девочка выросла, любопытство ушло, а если и осталось, то дремало где-то в потаенном уголке души.
— А, это ты, Харита, — сказал Аннуби, снова сдвигая брови.
— Нечего супиться, — воскликнула девушка, пристраиваясь к нему сбоку. — Я не буду отрывать тебя от твоих драгоценных дел. Просто хотела спросить, кто это к нам пожаловал.
Она по-свойски взяла его под руку, и они вместе двинулись вдоль галереи.
— Что-то пробудило тебя от летаргии?
— Язвить — это не по-царски. — Она состроила кислую мину, передразнивая выражение его лица. Обычно это вызывало у Аннуби смех, сегодня же он лишь строго взглянул из-под нависших бровей.
— Опять смотрела в камень без меня?
Она рассмеялась.
— Зачем дурацкие камни, когда есть собственные глаза? Я видела, как в гавань входили корабли. А во дворце тихо, как в склепе.
Уголки его губ на мгновение поползли вверх:
— Так ты наконец-то освоила первое правило: провидение — не замена острому зрению.
— Ты хочешь сказать, — ответила Харита, — что провидение ничего бы мне не добавило?
— Нет, дитя мое, — прорицатель медленно покачал головой. — Но зачем учиться провидению, если не хочешь смотреть своими глазами?