Талиесин заворочался и закричал. Медхир передала младенца Ронвен:
— Я кормила его, как могла. Он все время голодный.
Ронвен развернула одеяльце и посмотрела на ребенка. Солнечный свет упал ему на лицо. От удивления малыш перестал плакать и, увидев склоненные над ним лица, загукал и заулыбался.
— Только гляньте! — вскричал Гвиддно. — Она его взяла, и он сразу успокоился. Узнал мамочку!
— Он прекрасен, — промолвила Ронвен, не сводя глаз с малыша.
— Так что там насчет женитьбы? — спросил Гвиддно. — Это так неожиданно.
Глядя на собравшихся односельчан, Эльфин произнес:
— Давайте войдем в дом и умоемся с дороги. Тогда я рассажу, что со мною случилось.
Гвиддно приказал двоим расседлать лошадей, и все вошли в дом, оставив зрителей изумленными, но с новой пищей для пересудов. В доме Талиесин снова заплакал. Ронвен унесла его в уголок, на лежанку, и, спустив рубаху с одного плеча, стала кормить грудью. Старухи засуетились у очага. Эльфин, довольно поглядывая на всех троих, начал рассказывать о случившемся в Диганви.
Он говорил в течение всей трапезы, а когда закончил, Гвиддно спросил:
— Как к этому отнесся правитель Киллидд?
— Очень хорошо. Он с радостью согласился, когда я предложил ему дом Эйтне. Он стар и не хочет ссор между нашими кланами. Он говорит, что ему довольно пиктов на севере.
Гвиддно задумался.
— Верно сказано. Меня они тоже тревожат. Наглеют с каждым годом. Они ждут лишь удобного часа, чтобы на нас напасть.
— Не посмеют, пока в Каерсегойнте есть гарнизон.
— Ненадежный мир. Хорошо, что они там, а не здесь. Лучше бы их не было вовсе. — Он помолчал. — И все же они храбрые воины и всегда готовы вступить в бой. Есть ли новости?
— Немного. У них, как и у нас, зима прошла тихо. Киллидд говорит, к ним приезжал трибун, просил людей — оборонять вал. Они отказались — мол, весной люди нужны сеять. Дал взамен лошадей.
Гвиддно кивнул. Помимо ежегодной подати, которую всегда отвозил самолично (чтобы магистраты не забыли, кто платит), он старался как можно реже встречаться с римлянами и почитал за удачу, когда это ему удавалось. Хотя многие правители, как тот же Киллидд, вели с ними торговлю, а иные предводители за серебро участвовали в их походах, сам Гвиддно предпочитал держаться от них подальше. Как-то выходило, что любая сделка оборачивалась к выгоде смуглолицых, оборотистых латинян, а остальные оставались в дураках.
— Итак, теперь насчет свадьбы, — сказал король. — Я весьма доволен.
Он повернулся взглянуть на Ронвен, которая сидела у окна. Ее волосы пламенели в закатном свете, струящемся в узкую щель. Не чувствуя на себе его взгляда, она продолжала кормить младенца.
— Да, — продолжал Гвиддно. — Ты молодец.
— И когда свадьба? — поинтересовалась Медхир.
— Как можно скорее. Завтра, если удастся все подготовить, или послезавтра.
— Закатим свадебный пир! — воскликнул Гвиддно. — Такой, какого свет не видывал!
— Завтра? — начала Медхир, глядя на Эйтне. — Помогай нам Бригитта, завтра никак нельзя, и послезавтра тоже.
— А почему? — спросил Гвиддно. — Как Эльфин решил, пусть так и будет.
— Господин, ты забыл, что Ронвен только что разрешилась от бремени. Они не смогут возлечь вместе по меньшей мере до конца месяца.
— Ничего не поделаешь, — согласилась Эйтне, со страхом поглядывая на Гвиддно и Эльфина.
— Это не свадьба, если молодые не разделят ложа, — неуверенно добавила Медхир.
— Что ж, многие делят ложе задолго до свадьбы, — заметил Эльфин. — У нас будет наоборот.
— Видите? Вы поднимаете шум из-за пустяка. Пусть женятся, — объявил Гвиддно. — Ронвен и Эльфин будут жить здесь, пока не смогут спать вместе в доме, который я для них выстрою.
Эльфин поблагодарил отца, но сказал:
— Я хочу сам выстроить дом. — Он гордо взглянул на Ронвен. — Это будет мой дар жене.
Наскоро договорились о приготовлениях и объявили новость клану. Тут же закипела работа. Рыли ямы для костров, складывали туда хворост; чистили котлы, наполняли их кореньями и брюквой, заливали водой; охотников с длинными шестами отрядили за дикими кабанами и оленями; резали и свежевали скот; из моря тащили сетями рыбу; на длинном столе из расколотых пополам бревен составляли бочонки меда и эля; пекли особые свадебные хлебы и готовили факелы.