Тут Костя прекращает играть и начинает говорить нормальным тоном:
— Что ж ты творишь, сученыш? Это тебе игрушки, что ли? Ты хоть понимаешь, что своим самооговором можешь дать возможность настоящим преступникам уйти от ответственности? Понимаешь, нет?! Э-э-э, ни черта ты, вижу, не понимаешь! — Берет со стола лугановский пропуск и подписывает. — На, Луганов, и вали с глаз долой. И начинай уже думать своей верхней головкой, а не так, как до сих пор!
Луганов берет пропуск, встает и смотрит на меня:
— Я что, могу быть свободен?
— В пределах разумного, — отвечаю ему.
И он уходит.
Однако и после этого день не исчерпал список заготовленных для нас сюрпризов. Самый главный сюрприз, который высветил всю ситуацию совсем с другой стороны и сделал все еще непонятней, чем было прежде, получили мы вечером.
Я уже домой уходить собирался, когда мне позвонила Таня Земцова — тот самый эксперт, которая все экспертизы по этой девушке проводила, — и сказала, что срочно хочет меня увидеть.
Разумеется, я согласился. Минут через пять она зашла в кабинет и, едва сев к моему столу, тут же закурила.
— Что-то новое? — спрашиваю.
— Аж два раза! — говорит Таня.
— Выкладывай.
И она действительно выкладывает мне на стол старенькую фотографию, сделанную на «полароиде». На фото молодая девчонка, одетая и причесанная почти так же, как и погибшая девушка.
— Это кто? — спрашиваю.
— Это я, — говорит Таня. — В тысяча девятьсот девяносто третьем году.
— Красивая! — причмокнул я.
— Я и сейчас не хуже. Дело не в этом. Никого не напоминаю?
— Напоминаешь. Эту самую, которую нашли. Очень похожи. И что?
— А то, Сергей, — говорит Земцова, — что вот так одевались, причесывались и красились только в первой половине девяностых. С тех пор никто и никогда. Сейчас в магазинах и одежды-то такой нет.
— Новое, — говорю, — всегда хорошо забытое...
Таня меня перебивает:
— Да ты по сторонам-то посмотри! Много ты видел, чтобы так одеты и так ярко накрашены были? Лосины сейчас хоть кто-нибудь носит? Сережа, никакое это не новое. Это единственное.
— Интересно, — говорю. — Интересно, черт возьми! Завтра же проверим, не приезжали ли в наши края какие-нибудь реконструкторы. Кто его знает, вдруг да сработает. Все равно больше и отрабатывать-то по ней нечего.
— А я тебе сейчас еще кое-что подкину, не переживай. — Татьяна достает из сумочки пластиковый пакет, а в нем те самые три пятитысячные купюры, которые мы с тела сняли.
— А с ними что не так? — спрашиваю. — Неужели фальшивые?
— Почти настоящие.
— Что значит «почти настоящие»? — опешил я. — Ты, вообще-то, про деньги говоришь. Они или полностью настоящие, или полностью фальшивые.
— Понимаешь, — говорит Таня, — получается какая-то чертовщина. Все восемь степеней защиты на купюрах в наличии. Все проверки: визуальная, оптическими датчиками, ультрафиолетовыми и инфракрасными датчиками, даже датчиками магнитного поля — показали безусловную подлинность купюр. Я взяла образцы краски и бумаги. Связалась с Гознаком. Оттуда подтвердили, что и краска, и бумага подлинные.
— Стоп! — говорю. — Чего-то я не понял. А ты зачем столько возилась с ними, раз все приборы показали подлинность? Зачем тут еще Гознак? Тебя что-то смутило?
— Посмотри. — И Таня развернула купюры веером передо мной.
Я посмотрел.
На всех трех купюрах были одинаковые номера.
Помню, какое-то время я молча и немного ошалело смотрел на эти купюры. Потом взял их у Тани, потер пальцами, помотал в руке, на плотность и звучность шелеста купюрного проверяя. Кажется, даже понюхал слегка.
— Ты, Журавленко, на зуб, на зуб не забудь попробовать! — криво усмехается Татьяна.
Только тут до меня доходит: я же вот этими потряхиваниями да понюхиваниями под сомнение выводы Татьяны ставлю.
«Тоже мне, — думаю о себе, — эксперт сраный тут нашелся!»
Поднимаю глаза — и то же самое читаю на лице у Татьяны, после чего прихожу в себя окончательно.
Купюры я Тане вернул и спрашиваю:
— Ты с подобным раньше сталкивалась?
Татьяна головой резко мотнула:
— Нет. Ни сама не сталкивалась, ни даже не слышала и нигде не читала про фальшивки такого абсолютного качества.
— А скажи... — говорю. — Как мне кажется, вот это все дома на кухне или, допустим, в гараже невозможно сделать. Я прав?
— Ты что, Сергей? — горячо отвечает Таня. — Даже краску такую ты кустарным способом никогда не сделаешь. Требуется выдерживать температурный режим таких диапазонов, которые сами по себе любую кустарщину исключают. А про все остальные степени защиты уж вообще молчу!