Комар сник. А я его продолжаю мотивировать:
— Давай рассказывай, Комар. Лучше сам. Так всем легче будет, поверь.
— Да не трогал я ее! — говорит Комар. — И кто ее убил, не знаю. Я ее вообще больше никогда не видел. Ты же знаешь, Журавленко, я не то что завалить, я в жизни не порезал даже никого.
— А с чего ты взял, что ее убили? — удивился я.
— Да про это весь город знает, — качает головой Комар. — Так что не поймаешь меня на слове.
— Вон в чем дело, — говорю. — Теперь мне понятно твое поведение.
Сунул я ему справку в руку. Он на меня посмотрел удивленно. А я говорю:
— Не было там убийства, Витя. Естественная смерть. Вот мы и ищем, кто она да откуда. Чтоб родственникам сообщить. На ней ни документов, ничего. Не найдем родню, ее в безымянной могиле экскаватором закопают. Жалко же девчонку. Вить, будь человеком, расскажи, что про нее знаешь!
Комар закурил и говорит:
— Ничего не знаю. Вот веришь, — руку к сердцу приложил, — вообще ничего! Первый и последний раз видел.
— Ну скажи хоть, о чем говорили.
— Да мы и не разговаривали, в общем-то. Я увидел — девка красивая. Решил подъехать. Она меня тут же и отшила.
— Что сказала?
— Ничего. Взглядом отшила. Посмотрела так, что мне знакомиться сразу расхотелось. А захотелось, наоборот, уйти далеко и быстро.
— Так страшно посмотрела?
— Да не страшно. А как-то... — Комар задумался. — Вот как-то так посмотрела, что я и объяснить не могу. Вроде и не страшно, а спрятаться хочется. Я правду говорю, поверь. Вот те крест, правду!
— Верю, Вить, верю, — говорю я и жму ему руку. — Ладно. Ступай по своим делам. Паспорт получить не забудь.
— Так я за ним и иду, — улыбается Комар.
И уходит. А я ему поверил. Полностью поверил. Чуйка ментовская шевельнулась во мне и подсказала, что на сей раз что-то совсем непонятное пришло в наш город. Даже не просто непонятное, а Непонятное с большой буквы.
И Комар тут точно ни при чем. Может, и сам он еще удачно отделался. Потому как, Эля, в Непонятное не только жало свое совать нельзя, но и рядом стоять опасно. Ибо на дне любого Непонятного в три слоя лежат трупы любопытных, ну и тех, кто чисто посмотреть подошел. Потому и не люблю я в Непонятное лезть. Там ведь непонятно даже, где начинается Непонятное. А уж где оно заканчивается... — Журавленко махнул рукой. — Можешь и не успеть узнать.
— А вы и не лезли бы, Сергей Викторович. — Эльвира медленно покрутила пальчиками опустевшую кофейную чашку. — Зачем оно вам?
— Эх, Эля, Эля! — вздохнул Журавленко. — Сказать сыщику: «Не лезь в Непонятное» — все равно что сказать алкоголику: «Не пей водку». И знаешь, что вредно, а ничего поделать с собой не можешь. А намек я ваш понял. — Он кивнул на чашку. — Кофе я сейчас нам еще закажу. Это будет очень к месту, потому что подошло время познакомить вас еще с одним немаловажным свидетелем.
— Это с кем?
— Сейчас увидите. Танюша! Еще кофейку сделай, пожалуйста!
Пока официантка меняла пустые чашки на полные, Журавленко молча наблюдал за ней, а когда она удалилась, кивнул вслед:
— Вот этот свидетель. Она тут и официант, и бармен. В день, когда мы обнаружили труп, была ее смена. Утром она сменилась и уехала за город. На дачу. Через два дня вернулась и узнала из объявлений, что мы ищем любую информацию о такой-то девушке. Ну и позвонила нам: «Эта девушка была в нашем кафе в тот день».
Надо ли говорить, как быстро я примчался сюда? Но и здесь ничего особенного не узнал. Погибшая действительно пришла в это кафе примерно в час дня. Села вот за этот самый столик, на это самое место, где сейчас сижу я. Заказала чашку кофе и хот-дог «Таежный» — тот, в который кладут папоротник. Ни с кем не общалась, никому не звонила, и ей никто. Да и вообще смартфона в ее руках Таня не видела. Девушка просто сидела, пила кофе, курила и молча смотрела на гору. У подножия которой через пять с половиной часов ее обнаружат мертвой.
Журавленко помолчал. Глотнул кофе, снова закурил, достал смартфон и стал искать в нем что-то, одновременно продолжая говорить:
— Удача еще чуть-чуть улыбнулась нам. Дело в том, что, пока девушка была здесь, к Татьяне заходила подружка. Они сделали селфи, и та девушка попала в кадр. Таня слила мне фото на смартфон. Посмотрите.
Он протянул журналистке смартфон. На фото были смеющиеся лица подружек, а на заднем плане, вполоборота к камере, за столиком сидела девушка. Левая рука ее была засунута в боковой карман ветровки, а правая, с зажатой между пальцами тонкой коричневой сигаретой, лежала на столе безвольно вытянутая. Будто брошенная плеть. Девушка смотрела за кадр.