Я взял листок с его признанием. Что он говорил, то там и было написано.
Участливо спрашиваю его:
— Это вы сами написали? Добровольно?
Он кивает головой.
— Вас били? — спрашиваю еще более участливо.
— Нет, — трясет тот башкой.
Я Мееровичу строго:
— А почему?! — и швыряю листок на стол.
— Я решил начать с других следственных действий, — бодро рапортует Костя. — Но если вы приказываете...
— Нет-нет, — говорю. — Продолжайте, товарищ Меерович, а я поприсутствую.
И сажусь на стул у стены.
Костя лампу поправил, чтоб поточнее в глаза этому «убийце» светила, и за папку какую-то взялся. Тот руками заслонился. Костя ему:
— Ну-ка, руки на колени!
Гражданин Луганов руки опустил и тихо-тихо спрашивает:
— А разве подследственных бить можно?
— Тебя — да, — консультирует его Меерович и берется за пачку «Беломора».
Вынимает папиросу, не торопясь сминает гильзу, искоса на подследственного поглядывая, и говорит между делом:
— Мы, конечно, ценим, гражданин Луганов, ваше чистосердечное раскаянье и готовность ударным трудом на урановых рудниках искупить свою вину перед Родиной. Но вместе с тем... — Втыкает папиросу в рот, чиркает спичкой, прикуривает и, выпустив клуб дыма в лицо Луганову: — Вместе с тем, говорю, не можем не заметить, что вы не до конца искренни с органами внутренних дел. И не рассказываете о прочих ваших делах. А мы ведь тоже ваша Родина. Самая подвижная ее часть.
— У меня ничего больше не было! — встрепенулся тот.
— Не было? — спрашивает Меерович. — Так-таки и не было?
— Точно говорю.
— Хорошо. Будем вас изобличать, — говорит Костя и так прищуривается, что даже мне не по себе становится.
А он берет из папки какую-то бумагу, тычет в ее сторону папиросой и продолжает:
— Вот тут у следствия имеются факты, что двенадцатого июня прошлого, две тысячи девятнадцатого года вы, находясь в своей квартире по адресу: улица Спортивная, дом двадцать пять, спрыгнули с четвертого этажа. На пути к асфальту вы наткнулись на тент летнего кафе, принадлежащего индивидуальной предпринимательнице Хамдиевой Юлии Юрьевне. Тент, ценой собственной жизни, спас вас тогда. Вы отделались легким испугом. Чего не скажешь о посетителях кафе и об индивидуальной предпринимательнице Хамдиевой, которая, наряду с тяжким моральным, получила и весомый материальный ущерб. А именно — сто пять тысяч рублей. Это цена тента и пластикового столика, уничтоженных вашим туловищем.
Костя кладет лист обратно в папку и тушит папиросу.
— Скажите, гражданин Луганов, вы тот прыжок совершили из религиозных побуждений?
— Нет, конечно! — недоумевает парнишка. — При чем здесь религия?
— Очень хорошо, — говорит Меерович. — Значит, я могу назвать вас мудаком, не оскорбив при этом чувства верующих. Так вот, гражданин Луганов, официально заявляю вам: вы мудак. Потому что до сих пор так и не возместили индивидуальной предпринимательнице Хамдиевой материальный ущерб, я уж молчу про моральный. И если ИП Хамдиева все-таки, как уже давно обещает, изловит вас, вставит вам плойку в задницу и включит ее в розетку — плойку, разумеется, включит, не задницу, хотя в данном случае это будет практически одно и то же, — я даже не буду знать, в чем Хамдиеву упрекнуть.
Костя прихлебывает чай и продолжает:
— Зачем вы тот раз прыгнули, гражданин Луганов?
— Это к делу не относится, — бурчит подследственный.
— Да ну?! — удивляется Меерович. — Ошибаетесь, гражданин. Относится, еще как относится! Вы встречаетесь с некой гражданкой Файзулиной. Девушкой хорошенькой, поэтому с плохим характером. Тем днем, в очередной раз поссорившись с ней, вы решили наказать ее собственным самоубийством. И выпрыгнули из окна у нее на глазах. Так дело было?
Луганов опустил голову и молчит.
— Молчите? Потому что все было именно так. Доказав таким образом любимой свою любовь, вы продолжили с ней встречаться... А кстати, гражданка Файзулина не является ли соучастницей того, в чем вы сознались?
— Нет! — Луганов аж подпрыгнул. — Она вообще ничего не знает!
— А мы ведь проверим, гражданин Луганов. Притащим ее вот сюда и проверим. Обязаны проверить. А так как проверяем на причастность к особо опасному преступлению, вежливыми можем и не быть. И не будем! — Кулаком по столу шарах! — Вы это не учли, да?!
В кабинете на какое-то время повисла тишина. Потом Костя продолжил:
— Успокойтесь, гражданин Луганов, мы знаем, что она непричастна. Равно как непричастны и вы. Просто вчера вы в очередной, сто пятисотый раз поцапались и решили наказать ее другим, не менее экзотическим способом. Взять и сесть в тюрьму. На надолго.