- Я весь в синяках, и кое-где остались ожоги, а в остальном я в полном порядке. Могло быть гораздо хуже, - добавил Чаплин.
- Что значит - нам надо было вернуться?
- Чтобы убить демона.
- Нам?
- Ладно, тебе. Если бы мы не вернулись, то не узнали бы о Финне и его папочке, верно?
Чаплин протянул Талискеру кружку отвара бузины.
- Его следовало привлечь к суду много лет назад. Не сидел бы Дункан.
Талискер отхлебнул теплой горьковатой жидкости.
- Не будь слишком строг к нему, Сандро, - тихо проговорил он. - Я сам разозлился больше всех и не могу отрицать, что хотел хорошенько избить Финна, но я увидел его детство... - Ему припомнился низкий грубый голос отца Финна. - Никому такого не пожелаю.
- Знаешь, есть такая вещь - справедливость.
- Нет, не знаю. И Финн не знал.
Подошел Малки и сел между ними.
- Эй, не начинайте снова. - Он положил обоим руки на плечи. - Вот что я вам скажу, ребята. Нас ждет Сулис Мор, а потом - Корвус. Мне так кажется, что справедливость относится не только к жертвам.
Талискер и Чаплин удивленно переглянулись.
- Дай мне минутку допить чай, - ответил Дункан, - и я готов хоть на край света.
Когда первая радость - радость продолжения жизни - схлынула, Талискер впал в депрессию. Путь в Сулис Мор был долгим и монотонным и дал ему время поразмышлять. Конечно, Малки прав, им повезло. Он вернулся в Эдинбург и уничтожил следы деятельности Корвуса в собственном мире. Но фраза Малки подразумевала, что они никогда туда не вернутся. По этому поводу Дункан, в сущности, не переживал, однако и здесь гармонии не достичь. Пока в Сутре есть Фирр. Корвус - другое дело, но его сестра каким-то образом осквернила Талискера. Не физическим совращением, а неким актом разделенного сознания. Из всего, с чем он встречался в этом мире, труднее всего было вынести запятнанную злом душу богини.
На протяжении следующих дней Талискер становился все более замкнутым, и Чаплин с Малки обменивались тревожными взглядами. Должно быть, просто измотан, решили они. Пройдет со временем.
ГЛАВА 22
Бриджид ужасно кричала. За последние несколько лет Уна приняла много родов, и опыт подсказывал ей - дело плохо. Схватки длились уже десять часов, и боль с самого начала была невыносимой. Женщина постепенно слабела; повитуха опасалась, что она не протянет до рассвета.
Катлин и Гвен держались за руки, и на их лицах был написан страх. Слезинка не отходила от страдающей подруги, держала ее за руку и протирала теплой водой. Хотя в очаге пылал огонь, Уна не могла согреть роженицу через щели в ставнях задувал ледяной ветер, руки и ноги бедняги совсем оледенели.
- Уна? - прошептала Бриджид. - Можно я еще раз пройдусь по комнате?
- Тебе понадобятся силы на другое. Терпи.
- Уже скоро, Уна?
Повитуха сильно опасалась, что роженица потеряет сознание - лицо побелело, губы посинели.
- Скоро, скоро. - Уну душили слезы. Ей еще не случалось потерять мать или ребенка, хотя однажды довелось присутствовать при этом.
- Вот, опять. Схватки...
Уна подала знак Слезинке, и они вдвоем усадили страдалицу поудобнее. Та пронзительно закричала, и это дарило надежду - если у нее есть силы кричать, может, не все так плохо. Ободряюще улыбнувшись, Уна опустила Бриджид на подушки.
- Можно поговорить с тобой, Уна?
В дверях стояла Ибистер в полном боевом снаряжении, держа в руках шлем. На ее лице отражалась тревога за сестру, однако женщина-тан явно чувствовала себя здесь неуместной.
- Как она?
Уна бросила взгляд на остальных девушек и вышла на лестницу, набираясь решимости.
- Не очень хорошо, госпожа моя. Боюсь, ей не пережить родов, если скоро не появится ребенок.
- И ты не в состоянии ничего сделать? - побледнела Ибистер.
- Я дала ей зелье, которое вызовет схватки - оно поможет энергичнее толкать ребенка, - но у нее почти не осталось сил. Боюсь, нам надо готовиться...
Неожиданно на лестнице раздался голос пьяного воина:
- Ну как, ребенок родился? Бриджид! Бриджид, ты...
На последнем круге винтовой лестницы он столкнулся с таном, которая ударила его по лицу.
- Черт возьми, Алистер! Моя сестра борется со смертью!
- Про... простите, госпожа, - с трудом выговорил воин. - Я беспокоился...
- Только о себе и наследнике. Ты всегда плохо с ней обращался. Убирайся с глаз моих! Надеюсь, ты покажешь себя достойно на поле битвы.
Воин заковылял по ступеням вниз, Ибистер проводила его горьким взглядом.
- Она заслуживает лучшего, - тихонько проговорила тан.
- Это муж Бриджид? - удивилась Уна. - Он ни разу не навестил ее.
- Надеется, что ребенок сможет наделить его некоторой властью, вот и все.
Из комнаты донесся тихий стон, и Уна поспешно направилась обратно.
- Постой.
Она обернулась, ожидая упрека.
- Воины... они пьют перед битвой. Для многих эта ночь окажется последней, и совесть не позволяет мне останавливать людей. Думаю, разумно будет запереть дверь, чтобы кто-нибудь сюда не ворвался. Если будут новости... - Ибистер запнулась, - пошли мне весточку. Я с командующими на северной стене.
В полночь началась снежная буря. Вой ветра заглушал слабые стоны Бриджид - кричать у той не осталось сил. В комнате было совсем холодно дрова закончились, а спуститься за новыми не представлялось возможным. Уна не позволяла отпирать дверь - уже дважды в нее молотили пьяные воины, уговаривая женщин выйти.
Роженица потеряла много крови, совсем ослабела и между схватками находилась в бессознательном состоянии. Сердце Уны наполняла горечь.
- Она замерзнет до смерти еще до того, как родится ребенок, - заметила Слезинка. - Я не выдержу. Она ведь умирает, да?
Уна легонько кивнула, и кто-то всхлипнул.
- Давай хотя бы устроим ее поудобнее.
Слезинка накинула свою шаль на плечи Бриджид, Гвен и Катлин последовали ее примеру. На мгновение воцарилась тишина, потом снова раздался стук в дверь.
- Впусти меня, проклятая колдунья! Что ты делаешь с моей женой? Приказываю немедленно впустить меня, черт бы вас побрал!
- Уна! - громко закричала Бриджид. - Уна! Вот он!
- Впусти меня!
Роженица громко закричала, и словно в ответ очередной порыв ветра распахнул окно, и в комнату ворвался снег.
- Ребенок... О боги великие, - вскрикнула Слезинка, и все женщины бросились к постели Бриджид.