— Э-э… не совсем. Я жду кое-кого. Можно пока пива?
— Конечно, сэр. Бутылочного или разливного?
— Что?.. Ах да. Пожалуйста, бутылку «Будвайзера».
Официантка ушла, и Талискер оглядел пиццерию — возле этого заведения на Хай-стрит они с Чаплином подрались. Если прислушаться, сквозь шум машин можно было различить звуки поездов, подъезжающих к станции Уэйверли.
Талискер повернулся к окну, выходящему к церкви, и прижался к стеклу. Снаружи было темно. Сколько дней прошло с его бегства в Данбар? В этом мире Дункан, похоже, сбежал от демона. А тот остался цел. Почему же он вернулся в город? Логичнее было бы продолжить путь на юг.
На другой стороне улицы показался кто-то знакомый, но кто, Талискер не успел разглядеть — человек скрылся в толпе.
— Ваше пиво, сэр. — Официантка вернулась, положила подставку, затем поставила бутылку и стакан. — Будете заказывать или все еще ждете?
Талискер нахмурился, не понимая вопрос.
— Вашего друга.
— Ладно, сделаю заказ, а он пусть сам разбирается. Большую пиццу и салатик.
— Хорошо. — Девушка ушла и быстро вернулась с маленькой тарелкой. — Это для вашего салата, — терпеливо объяснила она, как пятилетнему. — Вы можете наполнить ее сами.
— Спасибо. — Талискер снова стал глядеть на улицу, высматривая знакомое лицо. Магазины закрывались. Должно быть, около десяти часов вечера.
— Дунки, ты не мог отыскать местечко, где еще больше народу? Скажем, прямо посреди гребаной улицы, а?
Талискер едва не подпрыгнул, услышав голос, но моментально понял, кто это, даже до того, как обернулся — Чарли Генрэтти, или просто Рэтти[3], с которым он некогда делил камеру.
Чаплин вернулся в Эдинбург во сне. Он, Улла и Макпьялута разбили лагерь в глубине леса Ор Коиль. Похолодало, но от снега их защищали деревья. Макпьялута сторожил первым. Алессандро залез под одеяло из овечьей шкуры, радуясь его теплу.
— Спокойной ночи, — пробормотал он Улле и тихонько уснул.
Разбудил его звон цимбал. Гремел оркестр. Сердце Чаплина забилось, он никак не мог понять, что происходит. Переведя взгляд на кончики ботинок, Алессандро несколько раз глубоко вздохнул. Потом он узнал музыку — «Кармен», его самая нелюбимая опера. Однажды они ходили на нее с Дианой, и ей очень понравилось. Чаплин посмотрел на сцену, все еще не оправившись от шока перемещения — цвета казались слишком яркими. Глаза у него заныли, и он тихонько застонал.
Кто-то положил ему руку на колено.
— Скоро он выйдет. Здорово, правда?
Это была Беатрис — с собранными наверх, как у греческой статуи, волосами, удивительно красивая в вечернем платье. Сандро и не замечал раньше, какая у нее изящная шея, а теперь ее стройность подчеркивало жемчужное колье. Неужели у них свидание? Конечно, нет. И о ком она говорит?
Музыка изменила тональность, началось одно из самых цветистых, причудливых и известных творений Бизе — «Марш тореадоров». Заметив, что все оборачиваются, Чаплин посмотрел назад. По проходу к сцене шествовали тореадоры, сверкая украшенными блестками костюмами.
— Вот! — пискнула Беатрис в волнении, вовсе ей не свойственном. — Майлз! Он играет Эскамильо!
Идущий впереди тореадор, невысокий и довольно полный, бросал публике цветы, не переставая петь. Достигнув ряда, где сидели Беатрис и Чаплин, он поцеловал розу и с поклоном вручил ее Беатрис и только потом отправился дальше.
Беа захихикала, как школьница.
— Разве он не прелесть, Сандро? Ты ведь не откажешься выпить после представления?
— Да, разумеется.
— Ну как, соскучился по мне? — спросил Рэтти, по обыкновению комкая слова. — Эй, мисс, еще два пива сюда, — окликнул он официантку, не дожидаясь ответа Талискера. — Что стряслось, Дунки? Выглядишь неважно. Слышал, у тебя снова проблемы с сицилийцем. Так что ты хочешь от дяди Рэтти, а? — Он жевал жвачку, широко открывая рот и чавкая.
Талискер молчал. Не было ни малейшего смысла отвечать Рэтти, пока тот не задаст по меньшей мере семь вопросов. Многое узнаешь о манере речи человека, если проводишь с ним по двадцать четыре часа в сутки в одной каморке в течение трех лет.
— Значит, ты обеспокоен? Обеспокоен? — Он всегда повторялся — это означало, что можно отвечать.
— Да, у меня проблемы, Рэтти. Но я очень рад тебя видеть. — В некотором смысле Талискер и в самом деле был рад видеть Рэтти. За то время, пока они делили камеру, Дункан понял, что мелкий преступник Чарли — один из самых безобидных людей в Саутоне, хотя злить его не стоило.
Официантка принесла пиццу и спросила Рэтти, будет ли он что-нибудь заказывать.
— Нет, подружка, не буду, я съем кусочек у него, ты просто принеси еще одну тарелку.
Девушка ушла, не в силах скрыть недовольство.
— Ладно, не вешай нос, Дунки. Все, кто знает тебя, ни на грош не верят в то, что сказано в новостях и газетах. Во всем виноват инспектор Чаплин. Лучше бы они искали настоящего преступника, верно?
— Не мог бы ты говорить потише?
— Не волнуйся, я шучу. Но я получил твое сообщение и принес товар.
— Товар? — удивился Талискер. Похоже, пока он был в Сутре, его другое «я» действовало быстро и эффективно. Он не мог понять, зачем встречается с Рэтти, и тем более — что припас для него старый знакомый.
— Паспорт, Дунки, — наклонился вперед тот. — На твоем месте я бы улетал из аэропорта «Ист Мидлэндс», а не из Эдинбурга. Здесь тебя могут узнать.
Значит, паспорт… Его другое «я», ничего не ведающее о Деме, Корвусе и демоне, собирается бежать.
Рэтти внимательно смотрел на Талискера. Он посерьезнел и всем своим видом выражал сочувствие и одобрение.
— Ты правильно поступаешь. На правосудие надеяться нечего. А снова садиться за решетку нельзя. На сей раз ты этого не переживешь.
Дункану стало не по себе. Он прав, подумалось ему.
— Сколько с меня…
— Нисколько. Это подарок. В любом случае я должен тебе за то, как ты отмазал меня от охраны, когда я сцепился с Кейти Джексоном. — Рэтти положил большой кусок пиццы на тарелку, принесенную официанткой.
— Спасибо, что помнишь, — начал Талискер, припоминая, как его сокамерник сломал Джексону пару ребер и сколько было шума. — Но то пустяки, и…
— Я серьезно, парень. — Рэтти откусил от пиццы — не вынимая изо рта жвачки, насколько мог сказать Талискер. — А теперь я доем пиццу и свалю отсюда. Лучше не светиться. Товар оставлю на стуле в конверте. — Он прожевал и сделал глоток пива. — Засунь под пластик свою фотографию — ее ты можешь сделать в любой автоматической будке, хоть в «Вулис». Потом разогрей утюгом или еще чем-нибудь. Если уж совсем негде взять утюг, подойдет сушилка для рук в туалете, но тогда отыщи совсем горячую, понял?
— Понял. Спасибо.
Напоследок Рэтти сказал:
— Кстати, я могу устранить сицилийца, если хочешь. Это обойдется тебе в пять штук. В общем, ты знаешь, где меня найти, верно? — Он подмигнул.
Пейджер Чаплина запищал во время романтической арии. Все вокруг неодобрительно зашипели. Он поспешно выключил его и прочитал сообщение: «Позвони на мобильник Финну — срочно!»
— Беа, прости, мне придется уйти. Я нужен в участке.
Беатрис привыкла к режиму работы полицейских, поэтому нимало не расстроилась и не удивилась.
— Ладно, Сандро, значит, в другой раз. — Она чмокнула его в щеку и снова повернулась к сцене, где Майлз-Эскамильо звал всех смотреть на бой быков.
Прищурившись, когда яркий свет в фойе ударил по глазам, Алессандро позвонил Финну.
— Это инспектор Чаплин. Что случилось?
— Все, — возбужденно ответил Финн. — Масло наконец попало в огонь…
— Где вы? — нахмурился полицейский — журналист перекрикивал шум машин.
— Я выследил Талискера, инспектор. Я в «Дикон Брои». Знаете, где это? На Хай-стрит.
— Конечно, знаю. Талискер там? — Чаплин вручил номерок гардеробщице.
— Нет, снаружи, на другой стороне улицы. Кажется, он рехнулся. Говорит сам с собой. — Финну припомнилась их встреча в Данбаре. — Простите.