Мое участие в этих драках ограничилось тремя выстрелами из мушкета и перетаскиванием добычи.
Я много раз думал над убийством пиратов. Меня останавливало лишь несколько вещей, самая и самая банальная - страх. Я боялся что если затея провалиться то мне конец. Причем что удивительно боялся я даже не неминуемой жуткой смерти, а лишь того что моя мечта останется невыполненной, да и правильно: мне ли бояться смерти?!
Вторая причина - даже если бы я и смог их убить то остался бы один на корабле, посреди моря. А убежать я не мог. Вернее мог, но тогда бы я не отомстил за своих друзей, да и у меня не было денег. С последним я чутка поправил положение - украв несколько серебряных монет, а вот с первым...
Принеся на камбуз галеты, я напутственным пинком кока был отправлен за солониной, а затем вновь послан драить палубу. С этим делом я возился до темноты, до мига когда вышедший боцман, бросив взгляд на небо, недовольно выругался, сплюнул и велел готовиться к шторму...
Разразившийся ночью шторм знатно потрепал корабль, изодрал паруса, проломил борта в нескольких местах, порвал ванты и сломал грот мачту. Мы несколько дней носились на протекающей скорлупке посреди бушующего океана, борясь уже даже не за целостность корабля, а за собственное выживание... и как итог - когда шторм закончился, корабль представлял собою жалкое зрелище!
Что самое паршивое - загнулся штурман. Эта скотина упилась до чертиков и капитан, лично пристрелив его, выбросил за борт тело, и стал у штурвала. Потому, мы даже не знали где находимся.
Как апофеоз неудач - настал полный штиль, и мы зависли на одном месте, с заканчивающимися запасами воды и провизии. Проведя небольшой ремонт прямо на месте, мы дождавшись на четвертый день легкого ветерка, потихоньку, со скоростью хромой черепахи, поплыли (вот уж точно как дерьмо!) в сторону наиболее вероятного нахождения ближайшего острова, и уже через два дня, услышали заветный крик "Земля!"
В подтверждение того, над кораблем пролетели чайки.
Воспользовавшись приливом, мы, сев в шлюпки вылезли на берег, установили на берегу кабестан, и осторожно, подкладывая бревна, надрывая мышцы и связки, с криками и матами вытянули бриг на пологий берег. Будь берег чуть круче, а корабль чуть больше, черта с два нам бы это удалось! Но... мы это сделали! И выставив часовых отправились спать...
Стоит ли говорить кто оказался в числе неудачников?!
Сидя у костра, я таращился в пылающий огонь, и одной рукой крепко сжимая выданный мне мушкет, второй подкидывал сухие веточки, наблюдая как тоненькие прутики тут-же обрастают язычками пламени. Поглощенный этим занятием, я взял ветку потолще и замер, сжав ее в кулаке. По спине пробежал сонм ледяных мурашек.
Шепот?
Обернувшись, я ничего не увидел. Все так-же сидели вокруг двух других костров часовые и все так-же храпели устроившиеся прямо на песке пираты. Настороженно косясь в сторону леса, я кинул затрещавшую от жара ветку в огонь и вновь замер услышав едва заметный, тихий-тихий, но прибирающий до костей потусторонней жутью шепот тысяч голосов...
Вскочив, я взял мушкет наперевес и огляделся. Никого.
- Что за?! - мне даже удалось подавить дрожь в голосе, но вот под ложечкой, засосало в ощущении больших неприятностей.
Щелкнув колесом замка, я еще раз огляделся и, уже собираясь поднять тревогу, увидел сплошную зеленоватую волну тумана несущуюся прямо на лагерь.
Я еще успел крикнуть поднимая всех на ноги, когда туман достиг лагеря и захлестнул меня.
Тьма...
В чувство меня привел болезненный тычок под ребра. С трудом открыв глаза я увидел стоявшего надо мною чернокожего, опять нацелившегося ткнуть пяткой копья мои ребра. Увидев что я очнулся, он не церемонясь схватил меня за плечо, и вздернул на ноги. Оглядевшись безрадостным взглядом я увидел несколько пылающих зеленью огней в воздуха и освещенных ими чернокожих воинов, бродивших по лагерю и собиравших оглушенных пиратов. Один из них подошел ко мне и одним движением разорвал ворот рубахи, посмотрел мне на грудь и кивнул тому кто меня держал, - сказав непонятную фразу. Послышался гортанный ответ, и мой конвоир недвусмысленно пихнув меня кончиком копья, указывая направление. Смерив его взглядом, я подчинился, зашагав вперед.
Аборигены выстроили всех пиратов в шеренгу и, окружив частоколом копий, пересекали любое движение. Я оказался в самом конце шеренги рядом с нашим коком. Сейчас, беспрестанно шепчущим молитвы.
- Эй, Вил что случилось?
- Эт-т-то кол-л-лдуны, пр-р-роклятые колдуны, - плачущим голосом ответил мне Вил, от испуга даже не понявший с кем разговаривает.
Посмотрев на его трясущееся жирное лицо со стекающими по отвислым щекам слезами, я с отвращение отвернулся, и с проснувшимся любопытством осмотрел наших пленителей. Колдуны значит? Интересно...
Раздалась негромкая команда, и аборигены разделились, по прежнему угрожая нам копьями, но устроив своеобразный живой коридор. И по этому коридору пошли три человека.
Первым словившим мой взгляд, был белый, правда загоревший и в одной юбке из пальмовых листьев, щеголяющий кожаным ошейником. Вторым был черный - громадный амбал, за два метра ростом, бугрящийся мышцами, и по животному втягивавший воздух. Сжимая в руках впечатляющих размеров бронзовый топор, он шел на один шаг сзади самого колоритного члена этой троицы.
Этот третий намертво приковал к себе мой взгляд. Источающий незримую ауру власти и ужаса, чернокожий, сухой и седой старик, сжимающий в руках украшенный всяким хламом деревянный жезл неторопливо шел властной гордой походкой, окидывая нас презрительным взглядом. На его груди, поясе, запястьях и даже щиколотках высели целые гроздья разнообразнейших амулетов.
Из воплей пиратов поднявшихся после появления старика, я смог уловить лишь одно слово - колдун! - и уставился на него заинтересованным взглядом.
Старик, что судя по той властности что проскальзывала в его движениях и был главным, наполнил воздух сонмом приказов. Повинуясь им, двое чернокожих схватили первого пирата и повели его к старику, крепко удерживая за руки. Подведя пленника они поставили его на колени и старик наклонился над ним вызывая очередной вопль ужаса. Я не видел что он с ним сделал, но после неразличимого движения пленник перестал орать, и безвольно повис в руках конвоиров, споро оттащивших его в строну.
За первым пошел второй пират, третий, и с каждым пленником лицо старика становилось все более и более хмурым и недовольным, и когда Жирный Вил, которого поволокли к нему предпоследним, завопил от страха, он одним движением вырвал ему язык, - выбивая новую череду воплей у пленников - и демонстративно отдал своему охраннику, тут-же сожравшему подачку. Хрипящего и булькающего Вила, добили копьем и оттащили тело в сторону.
Настала моя очередь.
При виде последнего пленного старик немного оживился и поманил меня пальцем. Не дожидаясь пока меня заставят силой, я сам прошел к колдуну, и остановившись перед ним без страха взглянул ему в глаза, оказавшиеся вровень с моими. Во взгляде старого хрыча мелькнуло удивление и толика одобрения, и он приложил свою сухую ладонь к моей груди.
Я ощутил легкий холодок и щекотку, а старик выпучив глаза отшатнулся назад с неверием глядя на мою грудь. Опустив глаза я и сам замер.
На моей груди, прямо напротив сердца красовался уже знакомый мне знак. Знак в точности повторяющий знак с моего медальона.
Справившись с собою, старик глядя мне в глаза что-то медленно сказал и, поняв что я его не понимаю досадливо скривился, жестом подзывая белого одновременно что-то ему говоря.
Почтительно выслушав его, белый выпрямился и на чисто английском сказал мне:
- Мой хозяин - бокор Унанга, приглашает тебя - Прошедшего-Грань, добровольно последовать за нами в селение.
- Права на отказ у меня нет? - медленно спросил я, глядя прямо на старика. Тот, поняв о чем я говорю, непреклонно покачал головой.
- Хорошо, - кивнул я белому, - пойдем.
Унанга начал говорить и белый, не дожидаясь приказа перевел:
- Не старайся сбежать, всюду мои воины и лоа, и не бойся, никто из них не причинит тебе вреда.
- Я понял, - склонил голову я - и не совершу глупостей.
Довольно кивнув, колдун колдун развернулся и бросив несколько приказов пошел вперед. Немного помедлив я пошел следом. Остальных пиратов, грубо подняли на ноги и погнали вперед уколами и тычками чернокожие воины.
Ко мне-же никто и пальцем не прикоснулся. Как и обещал Унанга.
По прибытию в деревню аборигены развели бурную деятельность. Разожгли гигантские костры, украсили цветами и свежей козьей кровью алтарь в центре деревни, привели пленников, и привязали их к столбам. Унанга, отлучившись на некоторое время, вернулся в совсем другом наряде. Зловещая и искусно сделанная маска из черного дерева, ожерелья из цветных камней, золотые браслеты на щиколотках и запястьях, набедренная повязка из шкуры леопарда и разноцветные узоры по всему телу.
Под грохот барабанов, он, взобравшись на помост близ алтаря, что-то проревел вгоняя чернокожих в настоящее неистовство и спустившись с помоста, приблизился к алтарю. К нему подошло еще несколько человек в схожих одеяниях, только без масок и гораздо моложе и, почтительно поклонившись, уложили на алтарь первого пленника, намертво приковав цепями.
Обнажив зловещий клинок, Унанга подошел к алтарю и вздымая клинок над головой, запел гортанную песню, каждое слово которой отдавалось могильным холодом, вгоняя в дрожь. Пение нарастало, подхватываемое голосами туземцев, пока наконец лезвие кинжала не достигло точки зенита... и обрушилось вниз, обрывая песню глухим ударом сотрясшим землю, взметнувшим лепестки цветов вокруг алтаря, и расплескавшим тело пирата кровавым туманом, впитавшимся в алтарь. Казалось, не сухая ручонка колдуна нанесла удар, а кто-то огромный и очень сильный... и бесконечно злобный.
Встряхнувшись как дикий зверь, Унанга, поблескивая из-под маски почерневшими глазами повернулся и взглянул прямо на меня. Качнул рукой, и я повинуясь жесту подошел к нему.
Перехватив клинок за лезвие он протянул его мне, предлагая взять. Осторожно сомкнув пальцы на липкой от крови рукояти, я поднял клинок к лицу и внимательно осмотрел. Искусно выточенное из черного обсидиана лезвие, загибалось диковинным клинком, а рукоять выточенная из кости была украшена тонким узором. Осмотрев клинок я вопросительно взглянул на колдуна.