Впереди вереницы шагали Кора и Бэкки. Кора шла уверенно, с грациозной походкой и высоко задрав голову. Бэкки то и дело спотыкалась, шла так, что снег громко шуршал.
— Слушай, может не надо? — спросила она у идущей рядом девушки. — Нельзя что-ли как-то по-другому принять его в наше общество?
Кора не сразу заговорила. Лишь убедившись, что их никто не подслушивает, в том числе и сам Саймон, она тихо, но разборчиво процедила:
— Нет, нельзя! Это традиция!
— Неужели нельзя обойтись без кровопролития?!
— И это говорит мне девушка, собственноручно выпотрошившая голубя? И не жалеющая о своем поступке?
На самом деле Бэкки очень жалела о своем поступке. Бедный голубь был с поломанным крылом, он мог еще жить долго и счастливо. Вместо него осталась огромная розовая туша. От отвращения Бэкки готово было вырвать на него, но она сдержалась. Все никак девочка не могла забыть данный поступок, и каждый раз, закрыв глаза, она видела только то, как безжалостно кромсала на части ни в чем не повинную птичку… она делала это ради того, чтобы быть в их тайном обществе. Что ж, ей удалось, но ради чего? Ради убийства? Разве оно является чем-то выдающимся, каким-то подвигом? А ведь человек готов на все, чтобы добиться своей цели, даже на убийство животного.
«Сможет ли Саймон убить кого-нибудь?.. Он милый, добрый, не такой как они, не такой, как я, не такой кровожадный!»
— Чего молчишь, язык прикусила? — нетерпеливо бросила Кора.
Бэкки словно очнулась и пробурчала что-то невнятное в ответ.
Больше они ничего не говорили, и продолжали идти дальше и дальше. Обстановка леса становилась всё более дикой. Короткий вечер закончился, на замену ему пришли кромешные сумерки. Ботинки Саймона насквозь промокли, кончики пальцев на ногах и руках онемели от холода. Сколько им еще ходить по чертовому лесу?! Он и не поверил своим ушам, когда Кора прошептала:
— Вот, мы на месте! Теперь шагаем тише, а не то спугнем его…
— Кого — его? — тревожно спросил Саймон.
Отовсюду послышалось шиканье, которое могло бы сравниться с шумом шипящей сковородки. Так ребята пытались донести Саймону, чтобы он говорил потише, или может вообще молчал в тряпочку.
Услышав долгий и рокочущий звук, Саймон понял, почему не надо шуметь…
За высокими стволами деревьев расположилась кругленькая полянка, а там был…
— Медведь, — с благоговением выронил Саймон, получив в своей адрес очередные шиканья.
Медвежонок спокойно лежал на снегу, и похоже сейчас спал, но это и не удивительно, ведь медведи зимой впадают в спячку. Только почему на снегу, а не в берлоге, как это принято у медведей? Саймон отсюда смог уловить его глубокое и равномерное дыхание. Медвежонок спал, и не знал, что за ним наблюдают.
— Что он здесь делает? — недоумевала Линда, читая мысли Саймона. — Медведи же зимой спять в берлоге… и где его мама?
— Где-то поблизости… — сказал Рой с неким интересом и возбуждением. — Когда мы с Корой утром прогуливались по лесу, то заметили их, спящих здесь.
Ветер не дул, вместо него пошел снег. Одна маленькая снежинка попала медвежонку в нос, отчего тот тихо, но так умилительно чихнул.
«Какой он все-таки милый!» — изумился про себя Саймон, временами выглядывая из могучей спины здоровяка Дэна.
— Ладно, начнем, — решительно сказала Кора. — Саймон, выйди из шеренги.
Полный уверенности и отваги, Саймон подошел к Коре, не понимая полностью суть происходящего. Кора, оказалась выше его, на сантиметров двадцать так точно!
— Чтобы вступить в наши ряды Тайного Общества Лучших Друзей, тебе необходимо взять этот нож, — Кора неизвестно откуда достала обычный кухонный нож, весь в каких-то бурых пятнах, и к тому ужасно ржавый. Саймон судорожно сглотнул, но этот звук к счастью никто не услышал, — и убить им детеныша медведя…
Для Саймона понадобилась всего одна секунда, чтобы переварить и понять услышанное. Осознав, он от ужаса выпучил глаза и отпрянул от предводительницы тайного общества, как будто ошпарился о горячий чайник. Сделав пару глубоких вдохов, мальчик еще дрожал, но смог взять себя в руки и твердо ответить, смотря при этом прямо в глаза Коры:
— Ни за что.
— Что, прости? — переспросила Кора, хотя прекрасно все поняла.
— Я не буду убивать его! — сказал Саймон, более твердо, чем в прошлый раз.
Из шеренги показалась Бэкки. В ее глазах проступили слезы. Своим взглядом она говорила Саймону: «Я во всем перед тобой виновата, и хотела бы искупить свою вину, но не могу».