— Приснилось что-то, товарищ сержант? — участливо спросил кто-то из новобранцев.
Сукорюкин только головой тряхнул и отмахнулся.
— Приятных вам снов, товарищ сержант.
Позади почти пять часов полета. Моя задница задеревенела на этой скамье окончательно, а позвоночник превратился в осиновый кол.
Кожура навалился на меня плечом и храпит мне в ухо. Пытаюсь его оттолкнуть, но он вновь и вновь тяжелым мешком падает на меня.
Роман сидит молча. Взгляд его отрешен.
Справа изредка слышится пьяный гогот. Сукорюкин спит, и некоторые новобранцы, пользуясь отсутствием должного контроля с его стороны, все же набрались до кондиции.
Самолет мощно качнуло раз, другой. Заложило уши. Похоже, что началось снижение.
Сукорюкин проснулся, приподнял голову и тупо смотрит по сторонам.
— Вставай! Хватит дрыхнуть! — я толкаю Кожуру плечом.
— А? Что такое? Какие санитары?! — вскрикивает он.
Касание колесами посадочной полосы. Рев двигателей на реверсе. Торможение. Остановка.
Двигатели стихли.
Брюхо самолета распахнулось, и в его нутро хлынул яркий дневной свет.
— На выход! — скомандовал Сукорюкин.
Выходим из самолета по пандусу, жмурясь от яркого солнца.
Я осмотрелся по сторонам. Мы на летном поле. Вокруг десятки разных самолетов. Вдали распласталось здание аэропорта, но вид у него иной, нежели аэропорт «Пулково» с его стеклянными световыми фонарями. Здешний аэропорт это монументальное сооружение, напоминающее собой мощную гранитную крепость. Наверху этой крепости красуется объемная белая надпись: «Ленинград — город герой».
К Сукорюкину подходит капитан в черной летной форме.
— Как, гвардеец? Нормально долетели?
— Спасибо, товарищ капитан! Все ништяк!
— Ну, бывай! Передавай привет полковнику Звереву.
К самолету подруливает военный грузовик. Его кузов накрыт брезентовым тентом.
— К машине! — командует Сукорюкин.
Мы забираемся в кузов и рассаживаемся на деревянные скамьи.
— Круто, — пыхтит Кожура. — Транспорт подают прямо на летное поле, как членам политбюро. А где красная ковровая дорожка?
Сукорюкин сдвигает тент по заднему борту, полностью закрывая нам обзор. Слышится стук двери. Похоже, что сержант занял мягкое место в кабине.
— Вот же изверг. А я так Ленинград посмотреть хотел, — пробормотал Гоша Косицин. Тот самый новобранец, который спрашивал про экскурсии в Эрмитаж.
— Посмотришь еще. После дембеля, — ехидно произносит за моей спиной Вадик Павлов, пожелавший Сукорюкину приятных снов. У Вадика хорошо подвешен язык и за словом он в карман не лезет. Всю вторую половину полета он травил политические анекдоты.
Машина поехала.
Я тоже хотел бы посмотреть этот Питер — Ленинград, но видать не судьба сегодня.
Как я и предполагал, ехали мы чуть более часа. Все это время словоохотливый Вадик Павлов, не переставая, трещал анекдотами про армию, Ленина и Чапаева. Кожура и Роман тоже не отставали от него и травили анекдоты про евреев, немцев и русских. Все хохотали кроме меня. Я чувствовал, что сам попал в какой-то анекдот, и мне было не до смеха.
— А ты чего загрустил? — Кожура хлопнул меня ладонью по плечу. — Расскажи анекдот. Что знаешь?
— Я долго не думал и рассказал первое, что пришло на ум. Это был анекдот про Штирлица.
Никто не засмеялся.
— Кто такой Штирлиц? — спросил Кожура.
Я сообразил, что сболтнул лишнее, как тот Штирлиц из анекдота. По всему здесь не знали героя этого фильма, да и самого фильма тоже.
— Кто такой Штирлиц? — снова настырно спросил Кожура.
— Супергерой из параллельно мира, — решил отшутиться я.
— Не смешно, — скривился Кожура и рассказал анекдот о поручике Ржевском. Этот супергерой, видно по всему, имел место быть и в этом мире.
Глава 7 ПЕРВЫЙ ДЕНЬ
Машина остановилась. Послышался лязг и скрип. Это открывались ворота. Машина вновь тронулась и проехала еще немного.
— Вытряхиваемся! — послышался голос Сукорюкина.
Новобранцы зашевелились на выход, перебираясь через скамьи.
Я перелез через борт кузова, спрыгнул на асфальт и с интересом закрутил головой по сторонам в ожидании увидеть знакомый пейзаж, но тщетно. Здесь все было ново для меня. Нас выгрузили возле серого здания со входом в виде массивной колоннады. Перед ней на высоком постаменте возвышается бюст какого-то военного деятеля в фуражке. Широкий прямой проезд от ворот контрольно-пропускного пункта уходит вглубь территории. По его сторонам деревья и стриженые газоны. За деревьями просматриваются какие-то строения.