Крупных городов на Локусе не было: из-за повышенной радиации, особенно в зоне рудников, никто на планете долго не задерживался. Подальше от охраняемых шахт, поближе к плантациям оранга и к неосвоенным месторождениям, возникали небольшие городки, в которые стекались бродячие рудокопы, торговцы орангом, беглые шахтеры, клюнувшие когда-то на посулы вербовщиков и оказавшиеся в тюремных условиях, мелкие гангстеры, миссионеры, прилетевшие обращать язычников-локов в лоно своих бесчисленных церквей, и просто подозрительные личности, готовые прирезать кого угодно за пару кредиток. В таких городишках правил один закон — у кого кулак покрепче или лазер получше, тот и прав.
Возле одного такого поселения под громким названием Орангвилль, ранним утром приземлился легкий звездолет, точно такой же, как у многих местных контрабандистов. Место посадки было выбрано удачно — на высоком обрыве, с которого поселок казался кучкой дымящегося мусора, выброшенного из ведра.
— Мог бы и поближе сесть, — ворчал Тим, вылезая из звездолета и прикидывая, какой путь до ближайшего заведения с подачей напитков ему придется проделать пешком.
— Ничего, тебе полезно пройтись, — прикрикнула на него Диана. — Не ты ли говорил, что у тебя здесь есть верные друзья? Впрочем, если они под стать дону Амато, лучше держаться от них подальше.
— Я же не знал, что он босс наркомафии, — оправдывался Орби. — На Церере он был таким милым человеком…
— Задумались бы лучше, зачем он нам помог, — вмешался Алекс. — Может быть, у него есть и другие обличья.
— Помог и помог. Хороший, значит, в душе человек, — защищался Тим.
Перепрыгивая с уступа на уступ, с коряги на толстое корневище, друзья все дальше погружались в дремучие джунгли. Лианы так густо оплетали деревья, что вскоре Алексу пришлось возглавить колонну, расчищая путь виброножом. Несмотря на изобилие и пышность растений, лес казался пустынным, как будто его не населяли никакие живые существа. Иногда под ногами, среди переплетений корней, попадались россыпи камней, вышедших на поверхность.
Орби плелся в арьергарде, занудно жалуясь, что он вовсе не нанимался в Ливингстоны, Фоссеты и прочие великие пешеходы. Перечисляя всех известных ему знаменитых путешественников, он уже дошел до XXI века, как вдруг, поскользнувшись на сыром камне, с грохотом упал.
— А-а-а! — раздался страшный крик.
Алекс стремительно прыгнул в сторону, на ходу выхватывая оружие, но обернувшись, никакой опасности не нашел.
— Что ты дурака валяешь! — возмутилась Диана.
Орби выпучив глаза, тыкал перед собой пальцем, издавая, как слабоумный, нечленораздельные звуки.
Полянски, вздохнув, присел перед ним на корточки, участливо спросил:
— Ну, что случилось, кто тебя напугал?
— А-а, о-о, — Тим царапал кучку камней ногтем, — о-орлеанит. — Среди серой гальки, как яичко в гнезде, скромно лежал драгоценный кристалл.
— Граммов на десять потянет, — сказал Алекс, — а точнее, на все пятнадцать.
— Теперь мы купим себе любой корабль! — решительно сказала Диана, сразу расправившись с возникшей было у Тима идеей, что он теперь богатый человек.
Тим посмотрел на нее тоскливо, перестал охать и встал. Он подержал кристалл в руке, любуясь им на свету, завернул в платок и повесил себе на шею, как ладанку.
Новая мысль пришла ему в голову, вытеснив невольное сожаление об уплывшем богатстве:
— Ищут! — захохотал он. — В шахты лезут, в джунглях живут годами. Ищите, ищите. Уж если кто умеет жить, тот так найдет: пришел, увидел, победил. Все! Легко и красиво.
Тим весь сиял от радости, не хуже своего орлеанита.
— А мне эта планета нравится, — заявил он и вдруг забеспокоился: — Слушайте, может тут еще есть?
Он кинулся на четвереньки и стал обследовать землю вокруг, залезая под каждый камень. Алекс и Диана не могли не поддаться орлеанитовой лихорадке. Они разошлись в стороны по небольшой полянке, обшаривая глазами каждый сантиметр почвы. Сделав круг, Диана подошла к Алексу и, не поднимая головы сказала:
— Я чувствую, что за нами кто-то следит.
Девушка еле заметно кивнула в сторону высоких широколиственных растений, покрытых большими цветами, напоминающими разрезанный на дольки многослойный кремовый торт.
Алекс двинулся в этом направлении, как бы случайно высвободив из кобуры рукоятку пистолета. Он подошел к цветам, издающим сильный одуряющий запах, присел на корточки, увлеченно разглядывая осколок булыжника, и вдруг резко оттолкнувшись, вломился в гущу растений.
Там никого не было.
— Что ты на них набросился? — поднял голову Тим.— Цветы как цветы. Я и не знал, что ты такой заядлый ботаник.
Диана разгребала жирные опавшие листья.
— Здесь точно кто-то был. Смотрите! На влажной почве четко отпечатался след трехпалой лапы. Алекс поставил рядом свою ногу.
— Довольно крупный лок. Наблюдал за нами — очевидно, принял за торговцев орангом, испугался и убежал.
— Они не могут напасть на нас? — спросила Диана.
— Локи-то? Ни за что, — охотно объяснил Тим. — Это такие большие серые ящерицы, ростом со среднего человека. У них сильный хвост и когти, но они никогда не нападают на людей. За это бедняги и поплатились — их тут почти всех перебили. Народ здесь нервный, хвостатые ящерицы нравятся не всем. А теперь ловят для работы на плантациях. Правда работники из них никудышные — им бы все хороводы водить вокруг Семихвостого Лока.
— Это еще кто? — заинтересовалась Диана.
— Это вроде как их главный идол, — ответил Тим, быстро входя в образ главного специалиста и консультанта по проблемам локов. — Они прячут своего божка в лесу, а в брачный период пляшут вокруг него каждую ночь. На плантациях — там свои идолы с лазерами наизготовку, вот локи и не размножаются.
— Бедненькие, — сочувственно вздохнула Диана.
Лес неожиданно кончился выжженным полем, на краю которого стояли окраинные домишки Орангвилля. Город рассекала на две части Главная улица — других просто не было. Именно на ней находилось заведение под вывеской «Сухая глотка», место сбора сливок орангвилльского общества. Все посетители «Сухой глотки» усердно доказывали, что к ним это название не имеет никакого отношения.
Туда, словно охотничий пес по следу, Тим вел свою компанию. Подпрыгивая от возбуждения, он увлеченно расписывал спутникам вкусовые достоинства местного фирменного блюда — сырых окорочков прыгающей улитки, вымоченных в соке оранга, и поданных с печеными яйцами алебастрового плодожора с легкой закуской из мелконарезанных недозрелых плодов водяного кактуса. Внимающая гастрономической поэме аудитория его энтузиазма не разделяла и улитками, хотя бы и прыгающими, не вдохновлялась.
Редкие прохожие, каждый из которых в обязательном порядке был снабжен чем-нибудь скорострельным, останавливались и долго смотрели им вслед, очевидно, за неимением более достойного занятия.
Путешественники поднялись по стертым ступеням приюта страждущих и вступили под сень «Сухой глотки». У входа в зал они остановились, выбирая себе местечко поуютнее. Мимо прошла лока в переднике уборщицы. Она несла поднос, уставленный грязной посудой. Вновь пришедшие, очевидно, не на шутку привлекли ее внимание — заглядевшись, она случайно задела толстяка, хлебавшего какое-то пойло из огромной кружки. Коричневая жидкость плеснула ему на рубаху, расстегнутую до пупа, и потекла по жирному волосатому животу.
— Ах ты проклятая тварь, — завопил облитый.
Он вскочил, трясясь всеми складками, и красным здоровенным кулаком сбил локу на пол под одобрительный хохот собутыльников. Несчастная ящерица попыталась сохранить равновесие, взмахнув перевязанным хвостом, но упала вместе с подносом. Распалившийся толстяк занес ногу в блестящем сапоге, целясь в забинтованный хвост. Тим ловко пнул его сзади под колено, тот рухнул на спину, раздавив остатки посуды. Один из его товарищей, угрожающе насупив брови, поднялся с места, но Алекс с силой задвинул его стул, так что он как подкошенный плюхнулся на место.