Морис Палеолог[94] в «Хронике дела Дрейфуса» описывает свою встречу с президентом Республики Казимир-Перье. Тот поинтересовался его мнением: «Что вы думаете о Бертильоне?» — «Его очень уважают в префектуре полиции. Говорят, он изобретателен, проницателен, но немного чудаковат». — «Он не просто чудаковат, а совершенно безумен! Я до сих пор нахожусь под впечатлением от общения с ним. Он битых три часа доказывал, что Дрейфус сам подделал свой почерк, когда писал бордеро. Казалось, передо мной сбежавший из Сальпетриер или Вильжюиф пациент…»
Тем не менее, генерал Мерсье отдал приказ арестовать капитана Дрейфуса, что и было сделано 15 октября. Подозреваемого препроводили в тюрьму Шерш-Миди. Расследование поручили майору Дюпати де Кламу, заведомо убежденному в виновности Дрейфуса. Он приказал обыскать дом задержанного и угрожал его супруге, заявив несчастной женщине, что ее муж арестован за худшее из преступлений и что вина его доказана. Никаких улик при обыске не нашли. Обвинение основывалось исключительно на бордеро. Назначили трех новых экспертов. Ни один не согласился с мнением других. «Подобное расхождение в результатах экспертиз никак не подкрепляет обвинение, создается впечатление, что делу вот-вот будет дан задний ход[95]».
Утечки, между тем, продолжаются, пресса неистовствует. 29 октября газета Эдуара Дрюмона «Ла Либр Пароль» («Свободное слово») дает броский заголовок на первой полосе: «ГОСУДАРСТВЕННАЯ ИЗМЕНА. АРЕСТ ОФИЦЕРА-ЕВРЕЯ АЛЬФРЕДА ДРЕЙФУСА».
Все, что относится к армии, свято. В воздухе витает мечта о реванше. Поражение 1870–1871 гг. и потеря Эльзаса и Лотарингии в сознании граждан могли быть только результатом предательства. Теория заговора будоражит общественное мнение. К гипертрофированному патриотизму добавляется менее благородное чувство — антисемитизм. Его используют в политических целях все чаще, он отравляет все классы общества и подогревается прессой. Каждой день продается от миллиона до полутора миллионов газет.
Эдуар Дрюмон сделал антисемитизм своим коньком. Его газета «Ла Либр Пароль» (основана в 1892 г.) придерживается ультранационалистических взглядов и опирается на ненависть к евреям. Газета «Ла Круа», имеющая католическую направленность (основана в 1883 г. ассомпционистами[96]), не стесняется называть себя «самой антиеврейской газетой Франции».
Напомним, что в те годы евреев во Франции не больше 80 тысяч, то есть 0,02 % населения, и больше половины живут в Париже. Во всем офицерском корпусе, насчитывающем 40 тысяч человек, 1 % евреев, то есть не более 300 человек.
Травлю инициирует генерал Мерсье. 17 ноября он дает интервью «Матен», 27-го — «Фигаро», и в обоих случаях заявляет, что виновность офицера Дрейфуса не вызывает сомнений.
Таким образом, общественное мнение сформировано еще до начала процесса. Начинается разнузданная антисемитская кампания. В стороне от всеобщей истерии остаются немногие. К их числу принадлежит Сен-Жене (Эмманюель Бюшерон), военный хроникер «Фигаро». 19 декабря он пишет: «Во Франции сорок тысяч офицеров: этот капитан просто один из них. […] Будь он католиком или вольнодумцем, в его поступке усмотрели бы один из тех отдельных чудовищных случаев, какие происходят во все времена, и назавтра заговорили бы о чем-нибудь другом. […] А сейчас в стране только и разговоров, что об одном человеке и его предательстве, и все потому, что он — еврей».
В тот же день, 19 февраля, капитан Дрейфус предстал перед закрытым заседанием военного суда, где ему зачитали обвинение: «Господин капитан Дрейфус обвиняется в том, что в 1894 году по преступному умыслу вступил в сношения с одним или несколькими агентами иностранных держав и с целью предоставить им средства для совершения вооруженного нападения либо начала войны против Франции передавал им секретные документы. Обвинение, выдвинутое против капитана Дрейфуса, основано на деловом письме, написанном на бумаге „плюр“, не подписанном и не датированном, удостоверяющем, что конфиденциальные военные документы были переданы агенту иностранной державы. […] Доскональное изучение почерков всех работающих в Генеральном штабе господ офицеров позволило установить, что почерк капитана Дрейфуса весьма схож с почерком, каким написано вышеупомянутое деловое письмо».
Александр Зеваэс в «Истории Третьей Республики. 1870–1926» пишет: «Оправдательный приговор был более чем вероятен, и военный суд склонился бы именно к такому решению, если бы в совещательной комнате во время обсуждения не появился порученец Военного министра с папкой, которая хранилась в Генеральном штабе и не была предъявлена ни обвиняемому, ни его адвокату. В папке находился документ, где имелась следующая фраза: „Я виделся с этим негодяем Д.: он передал мне для вас двенадцать крупномасштабных карт“. Документ решил дело: еврей был осужден, публично разжалован из офицеров и отправлен на Чертов остров. Конец первого акта трагедии».
94