— Мы у цели, — объявил он Кошке, и та, решив, что ее сейчас накормят, помчалась на кухню.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Понедельник 19 февраля
Жозеф размышлял, стараясь как можно медленнее жевать круассан. Кто придумал пословицу: «Кто спит — ест»? Он отлично выспался, а потом позавтракал вместе с Айрис, но не сказать, чтобы досыта наелся. Может, причина в холодной погоде? Хорошенькая же идея пришла в голову Виктору — послать его на улицу Страсбур топтать тротуар под пронизывающим северным ветром! Интересно, купился ли Кэндзи на историю о выставке книг по искусству в Друо? Что до Айрис, то она пожаловалась на мигрень и снова легла.
Устав наблюдать за дверями «Отель де л’Ариве», куда входили только поставщики, Жозеф перебирал в уме народные поговорки. Большинство из них казались ему идиотскими. Взять хоть эту: «Кого люблю, того и бью». Вряд ли его тесть и шурин оценили бы порку розгами — пусть даже из лучших побуждений, в воспитательных целях.
Он передернул плечами от холода, завидуя своей нежнейшей «половине», которая сейчас нежится под одеялами. Но ведь она в положении, а подобный опыт ему ни к чему. Жозеф представил себя беременным и посмеялся нелепости этого видения. Минутой позже он задумался о посетителях заведения, наслаждающихся вкуснейшей едой в жарко натопленном зале. Интересно, хромой тоже там? Накануне вечером он долго торчал в холле и, судя по всему, собирался задержаться до утра.
Пока Жозеф предавался этим размышлениям, к тротуару подкатил тележку с нарисованным на ней трехцветным флагом немолодой мужчина. Он выглядел довольно экстравагантно: помятый цилиндр, изношенный черный редингот, широкий синий пояс и красные сабо. Тяжелые веки и выдающиеся вперед челюсти делали его похожим на бульдога. Он постоял перед входом, разминая натертые лямками тележки плечи и лопатки, и вошел внутрь. Жозеф проскользнул следом и услышал раскатистый голос незнакомца:
— Тьфу, пропасть! Скажите, что пришел Брикар, Сильвен Брикар, дядюшка Брикар! Я попусту потратил время, притащил ее сундук в «Де Бельфор», а там сказали — вези в «Де л’Ариве». Ладно, так тому и быть, но теперь всё, точка, конечная остановка, слезай — приехали! Я же не чемодан Гуффе[56] притаранил, а бабьи тряпки! Разбирайтесь сами!
Он вышел на улицу и принялся снимать ремни с сундука с медными окантовками, стоявшего на тележке, на которой было написано оранжевыми буквами:
— Вам помочь? — предложил Жозеф.
— Не откажусь, — буркнул Брикар. — Хозяин этой ночлежки глуп, как пробка! Я уже голос сорвал, но никак не могу объяснить этому дураку, что Софи Клерсанж ждет меня. Он твердит, что она никого не принимает. Деревенщина неотесанная!
Под высокомерно-неодобрительным взглядом швейцара в адмиральской униформе они изловчились занести сундук внутрь и поставили перед стойкой портье.
— Вот вам вещи дамочки, делайте с ними, что хотите, а я умываю руки, — заявил Сильвен Брикар.
— Я тоже хотел встретиться с Софи Клерсанж, она заказала мне книгу… Но эта женщина неуловима, — сообщил ему Жозеф, когда они вернулись к тележке.
— Она и впрямь изменилась с тех пор, как вышла замуж за американского богатея и уехала из Калифорнии.
— Она замужем? И как же фамилия ее мужа?
— Мэт-как-то-там, слышится, не как пишется, язык сломаешь! Вообще-то, могла бы отблагодарить меня и получше.
— Вы с ней родственники?
Сильвен Брикар досадливо сплюнул.
— Родственники? Да я качал Софи на коленях, и она сосала мой палец. Я много лет заменял ей отца, родной-то папаша был в отсутствии, а я хотел угодить моей тогдашней цыпочке. Потом мы с малышкой потеряли друг друга из виду, но когда у нее случились неприятности, я тут же пришел на помощь. Извините, мне пора, надо забрать товар от церкви Святого Иоанна Крестителя. На тамошнего сторожа надежды мало, он недотепа, того и гляди, раздаст хлеб беднякам из своего прихода! Нужно успеть отвезти товар на склад на Эншевальской дороге.
— Простите мое любопытство, но как вам удается сохранять остатки хлеба свежими?
— Это только так говорится. Остатки уступают мне булочники или их подмастерья. Я получаю бриоши, хлебцы из теста на молоке с маслом, ячменные булочки, хлебцы из крупчатки, и все — твердое, как булыжник, такое не продашь, разве что в качестве оружия. Но я кое-что придумал: сажаю их в печь, потом складываю в корзины, гружу корзины в повозку и прикрываю шерстяным одеялом, чтобы не остыли, а потом продаю клиентам… как свежий хлеб! Ну, прощайте. — Он кряхтя взялся за ручки тележки.
56
В августе 1889 года, близ Лиона, был найден расчлененный труп судебного исполнителя по фамилии Гуффе. Полиция выяснила, что труп был отправлен из Парижа в Лион в чемодане.