— Я, как Исав, охотно продала бы право первородства за тарелку чечевичной похлебки, мадам Пиньо, — хихикнула Хельга Беккер.
— Я думала, у вас нет ни братьев, ни сестер.
— Я выразилась фигурально. Сегодня утром я ощущаю такую легкость! Мой соотечественник доктор Отто Лилиенталь[58] сделал новую попытку и одержал победу! В октябре прошлого года ему удалось подняться в воздух и спуститься вдоль склона одного из холмов Риноу. Теперь он прыгнул с платформы в Штиглице — это недалеко от Берлина — и приземлился в двухстах пятидесяти метрах!
— Этот ваш Отто вообразил себя птицей?
— Именно так! Он десять лет изучал пернатых, в том числе аистов, и твердо уверен, что мы научимся летать, как они. Аисты — птицы крупные и тяжелые, но это не мешает им лететь, планируя. Все дело в том, что крылья у них вогнутые. Когда они полностью развернуты, ветер толкает их вверх, а хвост служит рулем!
Хельга Беккер раскинула руки, рискуя смахнуть на пол книги, и Эфросинья преградила ей дорогу.
— Значит, если привязать к слону двух жирных гусей и выпустить их, задав направление на юг, они перелетят через Пиренеи? Чушь собачья!
— Да как вы можете высмеивать технический прогресс! Unverstӓndig![59]
Кэндзи не смог не вмешаться.
— Я сторонник прогресса, но согласен с госпожой Пиньо. Того, что мы уже имеем в области воздухоплавания, более чем достаточно: монгольфьеры, воздушные шары, дирижабли…
Ноздри Хельги Беккер раздулись, она встала на цыпочки и устремила гневный взгляд на верхнюю ступеньку лестницы.
— А я утверждаю: сегодня — ведущее колесо, а завтра — полет!
— Что случилось? — воскликнул Жозеф, который, разрумянившись от холода и спешки, в этот момент вошел в лавку.
— О чем вы? У нас разве что-то украли? — Кэндзи недоуменно поднял брови.
— О нет, видите ли…
Эфросинья бросилась сыну на помощь:
— Вообрази, цыпленочек, что предсказывает госпожа Беккер: нам приделают крылья и заставят махать ими до тех пор, пока мы не оторвемся от грешной земли!
— Раз так, я ухожу, — объявила Хельга Беккер и, повернувшись, столкнулась с Виктором и его велосипедом.
Удар металла о металл, натянутые улыбки, извинения и наконец — блаженное затишье.
— Тевтонка ретировалась, а меня ждет плита, — буркнула Эфросинья и скрылась на кухне.
Жозеф нашел Виктора в задней комнате, где тот полировал замшевой тряпочкой руль своего велосипеда.
— Нужно было взять фиакр, мостовая превратилась настоящий в каток. Но дело того стоило: Гамаш подтвердил, что видел хромого на месте преступления. Ну, а что у вас, почему так рано вернулись?
— Задание выполнено, шеф. А вернулся я потому, что Софи Клерсанж доставили ее вещи, следовательно, она твердо решила остаться в «Отель де л’Ариве». Насчет хромого — никаких следов. Но не беспокойтесь, у меня есть его адрес. А еще я…
— Притормозите, Жозеф! Я вами горжусь, отличная работа, вы — первоклассная ищейка.
Жозеф скромно перевел взгляд на застекленный шкаф с колчанами и духовыми ружьями, но его лицо сияло гордостью.
— Теперь нам нужно сходить на улицу Варенн и выразить соболезнования мадам де Лагурне, а еще я хочу попытаться выяснить личность мордатого, — пробормотал себе под нос Виктор.
— Не забудьте, что у этого чудака был ключ с единорогом и он хотел получить доступ к коллекции барона, чтобы проверить, не залили ли ее кровью, как его собственных кукол. Надо же — куклы, и это в его-то возрасте! Хотите, я все запишу?
— Это ни к чему, Жозеф, я все запомнил. — Виктор постучал пальцем по виску.
— Когда мы отправляемся?
— Я пообедаю с Таша — постараюсь управиться побыстрее — и побегу.
— Где встречаемся?
— Я пойду один и потом позвоню вам.
Жозеф застыл, словно не понял смысла сказанного, глаза у него округлились, дыхание перехватило от возмущения.
— Чем я провинился? — прошептал он, морща лоб.
— О, ничем, — язвительно-приторным тоном ответил Виктор. — Всего лишь оставили свой пост, хотя должны были следовать за Софи Клерсанж по пятам, и выставили меня дураком перед мсье Мори, которому я сказал, что послал вас на выставку в Друо и вы пробудете там целый день. Знаете, Жозеф, вы меня огорчаете. Засим позвольте откланяться.
58
Немецкий инженер