— У тебя намокли волосы, — сказал Дэвид. — Мэйбл следовало бы их заколоть. — Дэвид нахмурился, глядя на спутанный пучок густых волос, свисающий сзади на комбинезон, и на влагу, от которой одежда приобрела темный оттенок.
У Аманды дрогнуло сердце. Независимо от того, кто и чем ему не угодил, страдать неизменно приходилось ей.
— Я попросила ее не делать этого, — быстро произнесла она. — Мне было так больно, что захотелось сразу же залезть в ванну. Это моя вина. Правда!
Она села перед комодом и взяла гребень. Несмотря на решимость не показывать мужу, как сильно страдает от его недавних побоев, она невольно поморщилась.
Он заметил это. И моментально оказался рядом.
— Дорогая, позволь мне, — вкрадчиво попросил он, отнимая у нее гребень.
От запаха его одеколона и отнюдь не деликатного прикосновения к спине его пробудившейся плоти она ощутила тошноту. И закусила губу, чтобы удержаться от стона. Этот сценарий проигрывался уже столько раз, что она могла чуть ли не до секунды рассчитать тот момент, когда он заставит ее подняться и стащит с нее одежду.
Пальцы Дэвида погрузились в ее волосы до самой кожи. Медленно и сильно он массировал ей голову от шеи до макушки и назад, снимая напряжение, которое возникло по его же вине.
Аманда закрыла глаза, Она не могла выносить выражения его лица, млеющего от желания. Она знала, что произойдет дальше: его глаза будут светлеть, пока голубизна не превратится в почти белый блеск, а плоть не станет жесткой и горячей. И придется терпеть его изуверские нежности.
Она знала, что он изверг, но не могла понять состояние души человека, который может избить женщину до полусмерти, а спустя минуту вторгнуться в нее, предаваясь наслаждению и видя, как по ее лицу струится кровь. А потом плакать, как мальчишка, о том, что он натворил.
Из-за него отношение Аманды ко всем мужчинам колебалось от чувства страха и ненависти до безразличия. Но несмотря на то что Дэвид Поттер навсегда уничтожил ее, в душе она знала, что переживет его. И она знала, что однажды вырвется отсюда. Но никогда в жизни не позволит другому мужчине дотрагиваться до нее или обнимать ее. Слишком много боли.
Пальцы Дэвида, впивающиеся в ее кожу, внезапно сжались в кулак, больно стянув волосы. Слезы невольно покатились из глаз, а он притянул ее голову к своему животу.
— Аманда, где твоя вторая сережка?
От его угрожающего тона она почувствовала слабость в коленях. Если бы она не сидела, то тут же упала бы. Но, стараясь скрыть испуг, она высвободилась из его цепких рук и встала. С невозмутимым видом Аманда взглянула на одинокую сережку, лежащую на комоде, и перевела взгляд на мужа.
— Не знаю, — сказала она. — Мэйбл тоже меня об этом спрашивала, когда я была в ванной. Думаю, что серьга затерялась где-то на кровати во время… потасовки. — Она смотрела ему прямо в глаза и с удовольствием заметила промелькнувшее в них виноватое выражение.
— Они принадлежали маме, — вкрадчиво проговорил он.
— Знаю. Я как раз собиралась заняться поисками, когда ты вошел.
— Ну тогда я хочу, чтобы ты занялась этим сейчас же, — мягко продолжал он. — Ее нужно найти. Это семейная реликвия, как ты знаешь.
— Я не теряю своих драгоценностей, Дэвид.
— Люди должны научиться заботиться о своем имуществе, — пробормотал он, игнорируя ее реплику, так же как и то обстоятельство, что сам был, вероятно, виноват в потере сережки.
У Аманды заныло в животе. Ей уже доводилось слышать этот назидательный тон, который всегда предвещал то, что Дэвид называл «исправительными мерами». Она называла это пыткой.
Она нагнулась над кроватью и поводила рукой по пестрому покрывалу в полной уверенности, что через минуту найдет серьгу. Но когда постель была обыскана, а сережка не нашлась, Аманду охватила паника.
Боже милосердный, пусть она отыщется!
Капли пота потекли по ее спине. Шелк комбинезона прилип к телу, когда Аманда, стоя на четвереньках, ползала по полу, нервно шаря ладонями.
— Аманда…
Его тон стал суровым.
— Ты мог бы помочь мне, — пробормотала она едва слышно.
Пинок пришелся ей прямо в живот, мгновенно откинув назад и оборвав дыхание. В боку и на губе вспыхнула боль, и Аманда, ощутив привкус крови, поняла, что нечаянно прикусила щеку.
«Провались ты к чертям собачьим», — подумала она. Но от этой мысли ей не стало легче.
— Ты потеряла мамину сережку! — Его голос прозвучал тонко и визгливо, почти по-детски.
Она выставила руку, защищаясь от неминуемого удара, и замотала головой. Если бы у нее в легких оставалась хоть капля воздуха, она зашлась бы в яростном крике.