— Но другие же я выполняла, не так ли?
— Твой отец этого не одобрил бы…
— А я думаю, что одобрил бы, — жестко ответила Джина, но потом, смягчившись, добавила: — Мы обе знаем, что папа был бы только рад, если бы ты вновь вышла замуж, а в мое отсутствие твои шансы повысятся. Ты не будешь зависеть ни от кого, кроме себя.
Кристал задумчиво произнесла:
— Возможно, ты и права. Я часто отказывала мужчинам, так как не хотела оставлять тебя.
Джина восприняла эти слова с долей сарказма, но промолчала.
Когда они вошли в дом, миссис Ламберт окончательно успокоилась.
— Полагаю, твоя идея не так уж и плоха, — сказала она. — Можешь приходить сюда, когда только пожелаешь.
Проблема была решена, и Джина начала собирать свои вещи. Она решила перевезти в новую квартиру маленькое бюро, принадлежавшее матери, стол эпохи короля Георга, доставшийся ей от бабушки, маленькие акварели и несколько отцовских книг. Кроме того, Кристал в порыве щедрости предложила ей взять любую из настольных ламп.
Целую неделю Джина сновала туда-сюда, постепенно превращая пустую квартирку в уютный дом. Она наполняла кухонные шкафы, договаривалась с почтой по поводу переадресовки корреспонденции и покупала всякие полезные мелочи.
В пятницу вечером она последний раз ночевала в отцовском доме и утром попрощалась с мачехой. Заглянув к Салли на кухню, Джина уверила старушку, что они будут часто встречаться, пригласила ее в следующий выходной попить чайку и удалилась.
Утро было чудесным, и квартира выглядела уютной и светлой. Джина распаковывала вещи, покупала еду, готовила ужин. Странно, но вместо одиночества она испытывала только опьяняющее чувство свободы. Больше не будет в ее жизни ни партий в бридж, ни Уолта…
Тем не менее, на следующей неделе она все-таки заскочила домой проверить, не слишком ли скучает Кристал. Джину начало мучить ощущение, что она поступила весьма эгоистично, так неожиданно переехав в новую квартиру.
Войдя в дом, она услышала смех и громкие голоса, доносящиеся из гостиной. Как только Джина появилась на пороге, сидящие в комнате люди повернулись в ее сторону. У мачехи была одна из многочисленных вечеринок с изысканными напитками и блюдами, и сама она сидела в центре компании друзей. Она явно была недовольна неожиданным появлением падчерицы, но быстро скрыла свои чувства за фальшивой улыбкой, воскликнув:
— Дорогая, как я рада тебя видеть! Чтобы взбодриться, я решила пригласить гостей. Думаю, ты со всеми здесь знакома?
Джина поздоровалась и, несколько минут поговорив с Кристал, удалилась под предлогом того, что зашла лишь на минутку по пути к знакомым. От ее взгляда не ускользнуло облегчение, появившееся на лице мачехи.
Но вместо того, чтобы уйти, Джина направилась на кухню к Салли. Та захлопотала вокруг своей любимицы.
— Вот угощение, а вот и чай, мисс Джина. Присаживайтесь и расскажите мне, как вы там поживаете. Вам не одиноко? — Джина так энергично затрясла головой, что домработница усмехнулась. — Хозяйка живет по-прежнему весело, так что можете за нее не волноваться. Постоянные партии в бридж, походы в театр…
Джина медленно произнесла:
— Салли, я должна была сделать это раньше, чтобы не быть для нее обузой. — Она перехватила участливый взгляд старушки и добавила: — Сейчас мне очень хорошо. Я ведь не очень общительный человек.
— Просто вы еще не встретили людей, с которыми приятно иметь дело, — заметила та. — Но не волнуйтесь, он появится…
— Кто? — удивленно посмотрела на нее Джина.
— Ваш муж, конечно же. Неожиданно, прямо из-за угла. Может быть, в этом году, может, в следующем…
— А может, и никогда, — сказала девушка и засмеялась. — Обо мне не волнуйся. Я буду жить в своей уютной квартирке и наслаждаться свободой. Начну ходить в теннисный клуб или навещу Чиверсов. Они приглашали меня приезжать в любое время, а у них есть бассейн.
— Вашему папе нравилась эта пара. Кажется, их старший сын почти ваш ровесник?
— Уж он-то точно меня не ждет. Ему нравится Оливия Донован. Я встретила ее вчера, и она сообщила мне, что они с Тедом уже обручились.
— Ну, он не последняя рыбка в море, — возразила Салли.
Джину радовало, что Кристал счастлива, но в то же время девушка чувствовала себя уязвленной. Она всегда знала, что мачеха относится к ней равнодушно, да и сама, как ни старалась, не смогла пробудить в себе ничего, кроме слабой симпатии к этой женщине, и все же они довольно долго жили вместе…