– Заходи коли так, будем рады. Без обид. Сам так сам, – подумав, что и так хорошо на нем заработал, крикнул в комнату. – Костян, доставай закуску. К нам тут с подарочком пришли, – и пошел на кухню.
За ним последовал Илларион, не снимая пальто и обуви. Достал из пакета красивую пол-литровую бутыль дорогой водки и поставил ее на стол, опять же не снимая с рук тонких кожаных перчаток. Костян в это время успел вытащить из холодильника батон вареной колбасы и старался накромсать его тонкими ломтями. Кенарь достал из пакета батон в нарезке и положил его на стол.
– Извини, не готовились к твоему приходу, – усмехнулся он. – Чем богаты. Собрались к гости к родственникам съездить. Вот почти собрались. Так что с едой у нас не очень.
– Да и ладно. Я не обедать сюда пришел, – Илларион уселся на стул, спросил. – А рюмки-то у вас есть? Или из кружек пить будете?
– Почему будете? Ты разве не будешь? – тут же задал встречный вопрос Кенарь и удивленно уставился на высокого.
– Не буду, я за рулем.
– Зачем тогда нам принес? С какой целью? Напоить нас вздумал? – с подозрением посмотрел на собеседника Кенарь.
– Опять двадцать пять. Ну не грабить же я вас пришел, – засмеялся Илларион. – Ты опять начинаешь подозревать чего-то, чего нет, как при первом нашем знакомстве. Поверь, нет тут никакой черной мысли. Как тогда не было, так и сейчас нет. Поговорить вот только хочу, а за бутылкой веселее.
– Ну, раз так, наливай. Костян, поболтаем с Илларион Артемьевичем? Дело что ли у тебя к нам какое? – Кенарь достал из шкафа две рюмки и поставил их перед Илларионом.
Подождав, пока воры выпьют, тот заговорил:
– Вы мне еще раз расскажите, что вам профессор говорил, только, пожалуйста, вспомните все дословно. Мне это очень важно.
Выпивая и закусывая, постепенно пьянея, воры снова пересказали все, что происходило в ту злосчастную ночь. Ничего нового ни Кенарь, ни Костян не вспомнили, а когда языки у них начали понемногу заплетаться, Илларион поднялся и, сказав «ну ладно, я все понял», ушел.
Глава 8. Анька начинает расследование
Посидев немного перед компьютером и передохнув после сытного обеда, приготовленного мамой, Анька стала собираться на йогу. Долго думала, что надеть. Стоит ли поменять теплую куртку на межсезонную. И не забросить ли зимние кроссовки. После ночной метели и пасмурного утра на улице вдруг засияло солнышко, а за окном на козырьке лоджии стали увеличиваться появившиеся накануне сосульки, с которых весело стекали капли от таявшего снега. На ярком солнышке сосульки и капли сверкали как бриллианты, от которых пришлось сощурить глаза, когда она вышла на лоджию проверить что за там за окном – тепло или не очень.
Открыла одну створку рамы и выглянула наружу. Солнце явно припекало, но ветер, от которого в лицо пахнуло весной, оказался совсем нетеплым. Анька подумала: «Вот весной всегда так. Фиг знает, что надевать. То в зимнем пойдешь – запаришься, то в межсезонном замерзнешь». Решила, что раз не понятно, что за погода, пойдет в том же, в чем ездила утром к ворожее. Закрыла окно, затем лоджию и пошла одеваться.
– Ты куда собралась? – спросила ее мама, выйдя из кухни, где мыла посуду.
– На йогу, у меня же по воскресеньям всегда занятия, – удивилась Анька вопросу.
– Ах да, я совсем забыла, – тут же спохватилась мама. – Сегодня же воскресенье. У меня почему-то все дни недели перепутались из-за этих катаклизмов.
Анька поняла, что та имела в виду. Странное убийство соседа с кровавыми разборками между ним и грабителями, да и оперативную смену замков в собственной квартире.
– А мне тут такого Галина Петровна рассказала… – заговорщицки прошептала мама и замолчала, ожидая восторженных расспросов.
Но было не понятно, от кого она ждала этих расспросов, потому что сказала это только тогда, когда увидела, как из спальни вышел отец, чтобы сказать Аньке «пока». У них было принято прощаться всем вместе в прихожей, когда кто-нибудь уходил. Давняя традиция, хотя и неизвестно кем заведенная. Анька помнит, что так было всегда.
Видя, что отец не проявляет никакого интереса к тайнам, поведанным маме соседкой, ее спросила Анька, которой подумалось, что возможно за то время, что она занималась своими делами, в ситуации с расследованием смерти Романовского что-то сдвинулось:
– И что она рассказала?
– Били нашего соседа перед убийством по голове, страшно били, – тут же стала вываливать сведения мама, немного огорчившись, что муж ни о чем ее не спросил. – Все лицо ему раскрошили, даже глаза наружу вылезли. Из-за этого и кровищи было как после резки порося.