Молодые люди выбрались из куббы на площадку. Заморра уже стояла там с ружьем в руках, готовясь защищать себя и своих друзей. В долине под холмом, на вершине которого стояла кубба, двигались тени, и зоркий глаз Заморры уже ясно различал фигуры лошадей и всадников. Видел приближавшихся к холму врагов и Карминильо.
— Пора! — произнес он вполголоса. — Не жалейте патронов! Стреляйте в передних всадников: рифы храбры, и впереди всегда идут вожди. Уложив их, мы внесем смятение в ряды неприятеля!
По его знаку загремели выстрелы, и на горцев посыпался град пуль, сбивая лошадей и вышибая из седла всадников.
Многозарядные «маузеры» давали возможность испанцам не прерывать стрельбу: пока один стрелял, другой успевал перезарядить ружье. Не отставала от мужчин и красавица хитана.
В рядах рифов возникло смятение. Они подошли так близко к холму, что пули защитников почти не пропадали даром. Задние всадники теснили передних, пытавшихся ускакать от губительного огня испанцев, и поэтому смятение все усиливалось и усиливалось.
Но скоро послышались повелительные крики шейхов, горцы оправились, рассыпались во все стороны, и через минуту долина опустела. Только здесь и там валялись тела пораженных насмерть лошадей и всадников.
— Недурно для начала! — засмеялся Педро, отирая пот со лба. — Кажется, такого горячего блюда эти господа отнюдь не ожидали…
Я никак не могу простить этим ночным грабителям, что по их милости я не попробовал утки!
— Во сне, мой друг! — невольно засмеялся Карминильо.
— А хотя бы во сне! — отозвался Педро. — Ну и что? Иной раз во сне удается отведать таких вещей, каких наяву не попробуешь ни при каких обстоятельствах, особенно в нашей студенческой столовой в Саламанке! Так, один раз мне снилось…
Но Педро не успел досказать, что снилось ему: с вершины соседнего холма грянул выстрел, и пуля сорвала с головы студента-лакомки его оригинальную ушастую шляпу.
— Клянусь, это выстрел из такого же «маузера», как и мой! — выругался Педро, поднимая шляпу и ретируясь за какой-то камень.
— Может быть, из «маузера», весьма родственного нашим! — проговорил Карминильо. — Янко пропал без вести!
— Ты думаешь, что Янко способен стать на сторону наших врагов? — осведомилась Заморра.
— Отчего нет? Янко, кажется, способен на все!
— Но он — мой молочный брат, и он любит меня.
— Даже, кажется, слишком горячо! — гневно вымолвил Карминильо.
Лукавая улыбка мелькнула на алых устах девушки.
— Так что же? — сказала она. — Он — цыган, я хитана. Как раз пара! За кого же выйти замуж бедной цыганке?
Карминильо вспыхнул. Глаза его угрожающе блеснули, но он ничего не сказал.
Тем временем выстрелы с соседнего холма следовали один за другим. Одна из пуль прожужжала мимо виска Карминильо, другая щелкнула по дулу ружья хитаны.
— Становится жарко, как на кухне, когда готовится большой обед, — заявил Педро. — Что мы будем делать?
— За мной! В минарет! — скомандовал инженер.
Беглецы, перебегая от камня к камню, достигли дверей минарета, поднялись по полуразрушенной лестнице на его вершину.
Да, Карминильо, в котором проснулся дух его предков, завоевавших полмира, умел выбирать позицию!
С верхушки минарета беглецы, будучи надежно укрытыми от вражеских выстрелов стенами здания, отлично могли обстреливать всю долину и ближайший холм, на вершине которого прятался в кустах неведомый враг, вооруженный «маузером».
— Осыпайте выстрелами эти кусты! — скомандовал Карминильо.
— Если нам и не удастся сбить оттуда врага, то мы хоть напугаем его!
И опять затрещали «маузеры» защитников куббы. Следом за первым залпом кто-то на холме вскрикнул, и выстрелы оттуда прекратились.
— Победа! — крикнул неунывающий Педро. — Еще одна такая удача, и мы можем… Мы можем приняться за приготовление завтрака: ночь идет к концу, и мне хочется есть!
— Ну, знаешь, — живо откликнулся Карминильо, — тебе, я думаю, долго придется довольствоваться тем ужином, который ты видел во сне.
— Протестую! — завопил Педро. — Все, что угодно, но голодать я не намерен!
В это время на куббу, на минарет, на окружающие скалы словно с неба упал огненный меч гигантских размеров. Это был ослепительно-яркий луч, поднявшийся с поверхности моря, упершийся в тучи и потом словно ударивший по земле.
— Прожектор! — вырвалось восклицание из уст Карминильо.
— С какого-нибудь испанского военного судна, крейсирующего у этих проклятых берегов, — подтвердил его догадку Педро.
— Эх, если бы милые соотечественники догадались да послали бы нам на помощь сотни две солдат с парой пушек!
— Ну, дружище! На это нечего рассчитывать. Высадить тут десант — это было бы чистым безумием! Мы находимся не более чем в трех километрах от берега, но любому отряду, который вздумал бы добраться сюда, пришлось бы идти три дня под градом пуль рифов. Это ведь мы могли незаметно пробраться по трущобам.
— Да и то не очень-то незаметно!
В это мгновение в море вспыхнул красный огонек, такой знакомый беглецам по последним часам их пребывания на борту орки.
— Проклятье! — воскликнул Карминильо. — Милые соотечественники стреляют из пушек!
— По рифам! — высказал предположение Педро.
— Вообще по этой местности. Услышали, что тут идет какая-то катавасия, и считают необходимым на всякий случай послать парочку гранат.