— Почему Али вдруг сразу понял, что мы едем в столицу? — спросил Сардор, прихлебывая горячий чай из пиалы и перебирая пальцами отломанный кусочек лепешки.
— Я думаю, что он не знал точно, куда мы едем, и решил сказать наугад, чтобы нас проверить, — ответил Кахрамон, — особенно после того, как ты проболтался про Ходжент и поселение ремесленников.
— Я не нарочно, просто ответил, не задумываясь, — смутился Сардор и виновато посмотрел на друга. — В следующий раз буду думать, прежде чем что-то говорить.
— Ладно, не расстраивайся, — сказал ободряюще Кахрамон, — у тех, кто здесь работает, видимо, наметанный глаз. Представляешь, сколько людей они встречают каждый день! Вот только хорошо бы понять, не догадался ли Али о нашей миссии и о ценном грузе, — сказал он еле слышно и посмотрел на свою заплечную сумку, которая лежала возле его ног, так что в любой момент он мог дотянуться до нее рукой.
Двое узкоглазых мужчин в войлочных шапках вдруг перестали говорить, и каждый из них направил свой взгляд в сторону стола, за которым сидели ребята. Компания в углу веранды тоже замолчала. Прекратились звуки, издаваемые туго натянутыми струнами рубаба, которые перебирал молодой человек. Кахрамону вдруг показалось, что все уставились на них и прислушиваются к тому, о чем они говорят с Сардором. Его ладони вспотели, он начал испуганно озираться. Но двое мужчин снова повернулись друг к другу и продолжили спокойно разговаривать. Большая компания зашевелилась, люди начали подниматься из-за стола и потихоньку расходиться по комнатам, чтобы наконец-то прилечь и отдохнуть до утра.
«Мне уже мерещится, что все за нами наблюдают», — подумал Кахрамон.
— Добрый вечер! Здравствуйте, молодые люди, — внезапно услышал он хриплый голос у себя за спиной.
Рука Кахрамона невольно потянулась к сумке. Вздрогнул и обернулся Сардор. Они и не заметили, когда к ним со двора, к деревянному бортику веранды, успел подойти незнакомый человек — пожилой, с жесткими чертами лица, исчерченного глубокими морщинами. Из-под густых бровей внимательно глядели черные проницательные глаза. Ребята приподнялись и поклонились, приложив руки к груди.
— Добрый вечер, здравствуйте, — ответили они почти одновременно.
— Меня зовут Бахром. Я — хозяин этого заведения, — представился мужчина. По-стариковски кряхтя, опираясь на палку, он поднялся на веранду и присел на свободное место рядом со столиком, за которым ужинали ребята. — Добро пожаловать в наши края. Можно мне спросить, откуда вы приехали и куда направляетесь? — продолжал он.
— Спасибо за гостеприимство и за хороший ужин, — ответил ему Сардор. — Мы ученики медресе муллы Кадыра, везем в Аджент прошение от него падишаху.
Кахрамон заметил, как при упоминании имени муллы приподнялись брови и слегка округлились глаза хозяина караван-сарая.
— Наверное, очень важное послание вы везете, — сказал Бахром, — если мулла Кадыр решил направить вас вместо того, чтобы просто вызвать почтового гонца и передать с ним свое послание в столицу.
Кахрамон с Сардором переглянулись. Бахром перевел пристальный взгляд с одного парня на другого.
«Какие они все-таки дети, — подумал он, — все мысли и чувства отражаются у них на лице. Сколько еще им придется пережить, чтобы приобрести необходимый жизненный опыт и стать взрослыми людьми».
Первым заговорил и ответил ему Кахрамон:
— Наш учитель мулла Кадыр просил передать вам привет. Он наказал, чтобы мы остановились только у вас, потому что вы к нему хорошо относитесь.
— Да, это правда, я очень уважаю вашего настоятеля, — сказал старик и замолчал. Глаза его затуманились, взгляд устремился куда-то очень далеко. — Мы встретились с ним много лет назад. Я случайно проезжал мимо Хамрабада и увидел вашу мечеть. Я был тогда на распутье и не знал, куда мне идти по жизни и что делать дальше. Я постучался в ворота. Мне открыли, впустили внутрь и разрешили остаться и встретиться с главой мечети. Я до сих пор помню эту встречу и взгляд мудрых глаз муллы Кадыра. Мы сидели у прохладного источника во внутреннем дворе. Я рассказывал ему историю своей жизни, а он смотрел и так внимательно слушал, что мне хотелось рассказать ему все, абсолютно все, чтобы освободиться от ноши накопленных страданий, которые мучили меня и не давали мне спокойно жить. — Бахром замолчал, взгляд его снова ушел вдаль, к давно минувшим дням.