Они спокойно стояли, а волхвы уже ни на что не обращая внимания, препирались друг с другом.
— Да ты, сам-то когда в Темный Мир заглядывал? — кричала красивая женщина, обращаясь к другому концу стола. — Ты все звезды зришь, а нечистью и не интересуешься…
— Права Вигда! Ой, права! — крикнул другой волхв, что стоял у нее за спиной. Его усы грозно топорщились и Исину показалось, что еще чуть-чуть и он вцепится в кого-нибудь.
— Предков надо почитать! Предки за этим в оба глаза смотрели, а сейчас, когда за ней присмотру не стало она силу брать начала. Сейчас что? Сейчас никто и не скажет, как она двигается.
— А ты знаешь?
За плечами волхва нависало еще две бороды, покороче — видно ученики.
— Мы знаем.
— Ну и как? — ехидно спросил кто-то.
— А вот так: ходила, ползала, бегала, прыгала и летала!
По лицам волхвов пробежали улыбки — слишком уж просто тут все было, но они знали, что не знающий простого не сможет понять сложного и поэтому возразить решился только один.
— И все? А вот Челеб пишет, что она еще и является… Это как понимать?
— Что там этот твой Челеб пишет не знаю, а являться она не может… Да и как это — являться?
— Неожиданно. Раз — и явилась!
Те, с кем он спорил, засмеялись. Уж они-то точно знали, что и как в таких случаях происходит.
— Нет. Так не бывает. Ну, может только, если подползет незаметно, а так… Откуда же у нее силы являться?
— Ну да? А почему тогда так быстро пропадает, когда заклинание скажешь? Не бежит, не летит, а пропадает? А? Знаете?
Он спросил это с таким задором, что Гаврила прямо почувствовал, что он вот-вот сложит пальцы в дулю и покажет ее свои противникам.
— Знаем! Да не скажем.
Мудрецы переглянулись.
— Это почему?
— А из вредности…
Ответить на это любопытному волхву было нечем. То есть Гаврила-то знал, как и чем ответить, но любопытствующий волхв был тонок в кости, безоружен, и наверняка от этого и думал иначе, чем богатырь.
Масленников отвернулся от него и прислушался к разговору трех волхвов, что стояли левее.
— У варяжских волхвов еще ничего, — говорил самый старый из них глухим от долгого молчания голосом. — Там нечистой силе можно жить. У северян кровь холодная. Коли нужен ему бес, так он перстень потрет и его вызовет, тот его волю сполнит, и опять свободен… А у саркинозов…
— Да-а-а, — подхватил другой, не менее древний. — У саркинозов другой обычай. Если саркиноз беса поймает, то норовит его обязательно куда-нибудь укупорить. В горшок, какой или лучше того в светильник. Что бы, значит, всегда под рукой был…
— Горшок — понятно — сказал третий. — Ну а светильник-то?
Те двое, что говорили, переглянулись и хихикнули, а потом второй объяснил.
— Все просто, Бухтиган. Они там сладострастники все. Как только ночь, так они сразу за светильник, и бесов своих выпускают, что бы, значит, те им чужих жен да девственниц таскали.
— Устроились, — с пониманием ответил третий и, как бы между прочим, поинтересовался. — И что, таскают?
— А то. Нечистая сила — сила подневольная. Куда же ей деваться?
С другой стороны — там шел свой разговор — кто-то пробубнил, разжевав слова вместе с куском мяса:
— Но ведь есть случаи, когда от нее человеку польза? Есть! То золота мешок принесет, то еще чего-нибудь полезное.
— Это польза мнимая, черная, — ответили ему. — От нее пользы никакой, только вред один.
Говоривший оглянулся и увидел насмешливый взгляд соседа — курчавого и смуглого мужика, больше похожего на пешего ратника, чем на мудреца и спросил.
— А ты чего молчишь?
— А что с вами дураками разговаривать? — спокойно и громко ответил тот. Спрашивающий присмотрелся к его одежде и сделав охранительный знак рукой шагнул назад.
— Ты из каких? Неужто из черных?
Тот сморщил лицо, закчал головй, словно до смерти ему уже надоело говорить прописные истины
— Черные, белые… — сквозь зубы процедил он. — Нет у знания и власти ни черного цвета, ни белого. Оно всегда золотое.
Он отошел от них, обошел Исина и вышел из комнаты.
Гавриле вдруг стало горько. Это было бедой всего мира. И на Руси и у ромеев и у саркинозов все было одинаково — умники, вместо того, что бы бороться со злом обсуждали его природу, выясняли, как это зло можно было обратить на пользу себе или, если не получится, то хотя бы своему князю.
— Да что вы тут знаете? — произнес вдруг богатырь, перекрывая своим голосом стариковское дребезжание. — Мудрецы да книжники… Бить ее надо нещадно вдоль и вширь, а не разглядывать… «Что ей нужно?»… Волхвы, а не знаете… Я когда в Замке Ко был все доподлинно выяснил! Страх им наш нужен! Страх! Что мне пирог с луком — то нечистой силе ваш страх! Питается она им, за обе щеки трескает! И от этого только сильнее становится!
Все кто сидел там, посмотрели на Масленникова. Хозяин корчмы потащил его назад, к бражникам, подальше от умных людей, но Гаврила отмахнулся, и хозяина вынесло из комнаты.
— А ты кто такой? — спросили Гаврилу из-за стола.
Гаврила отвечать не спешил, только мрачно поглядывал на волхвов.
— Ежели он про замок Ко не врет, то это есть богатырь Гаврила Масленников. — Пророкотало откуда-то уважительно. — Только он в замке был и вернулся умом невредимый.
Разговор вокруг Гаврилы сам собой сошел на нет, и послышался голос Видги.
— Поглядите-ка как он сидит, мне отсюда не видно. Тень впереди него? Да? Ну тогда точно Гаврила Масленников.
— Повредить можно только то, что имеешь. А ежели ума нет, то вредить нечему.
Из-за стола привстал княжеского вида волхв, что наверняка раньше, когда был помоложе, изрядно помахал секирой и не мало голов посносил, прежде чем уселся за этим столом.
— Ну откуда богатырю знать то, что и нам-то не всегда ведомо?
Волхвам, похоже, надоела своя мудрость, и они готовы были хлебнуть даже из такого мутного источника, как мысли богатыря.
— Да пусть расскажет. Он нечисть борол. — Раздалось несколько несогласных голосов. — А то все об умном, да об умном…
— Пусть расскажет, как защищался. Ну-ка, место гостю…
За столом потеснились, и Гаврила уселся в кругу волхвов как равный. Ему налили, он выпил и сказал, что думал:
— Не защищаться — нападать нужно. Крушить ее, а не за столами прятаться. От чудища, небось, прячетесь? Так нет его более. Вон, друг мой, богатырь Исин сокрушил вчера чудовище!
— Нам молитва защита, да крепкий заговор. Мы как богатыри не умеем.
Гаврила выпрямился во весь рост и ударил кулаком по столу. Половина из тех, кто сидел за столом, без сомнения были настоящими волхвами. Они, за мгновение до того как кулак Гаврилы коснулся стола, подхватили свои кружки. Кто не успел — того обрызгало.
— Страх в себе выжечь нужно? — объявил Гаврила. — Весь! До капельки, до последнего перышка. По другому не спасешься… И бить их смертным боем!
— А молитва? — возразили ему. — Молитва-то как? Заклинания?
Гаврила отмахнулся от этих слов как от назойливой мухи.
— А что молитва? Что заклинания? Ежели человек сердцем чист и спокоен — помогут, а если нет…
Глава 21
Исин с удовольствием смотрел на Гаврилу, что, между делом прихлебывая из кружки, учил мудрецов жизни. Он делал это серьезно и обстоятельно, но хазарин увидел, что волхвы, слушая его, перемигиваются и ухмыляются. Оборвав себя на полуслове, Гаврила поднялся.
— Ладно, волхвы, ладно… У вас своя правда, у нас, богатырей, своя. У вас мудрость — у нас сила. От вашей мудрости только у вас на столе прибавляется, а от нашей силы со вчерашнего дня одним чудовищем меньше стало, да и вам самим спокойствия прибавилось…
Волховские лица закручинились — богатырь упрекал их в своекорыстии, и Исин увидел злые улыбки. Он нахмурился, но шум за спиной отвлек его. Оттуда запахло лесом, сырой землей, послышалось тяжелое дыхание уставшего от долгой дороги человека. Исин оглянулся.