Кроме одного — того, что ближе всех подобрался к острову. Этот единственный рванулся вперед и прогромыхал по оставшемуся участку узкой дамбы. От его яростной атаки дрожала земля. Рен метнула навстречу ему огонь, но чудовище промчалось сквозь пламя, словно это была кипа золотых и багряных листьев. Мгновение спустя оно оказалось на островке, такое громадное, что загородило собой все болото, где стихали последние полоски ряби, замирая на ставшей снова ровной поверхности озера. Трисс закричал и, выхватывая меч, бросился на защиту Рен. Стреса тоже дико завопил, и даже Фаун заверещала от страха, выбираясь из заплечного мешка.
Из тумана, как молния, вырвалась черная птица, и по голове и спине ползуки полоснули когти Спирита. Ползука зашатался и в ярости повернулся к новому противнику. Спирит пролетел мимо, качнул крыльями, развернулся и ударил ползуку вторично, отшвырнув еще дальше. Трисс схватил Рен за талию, перекинул ее через плечо и помчался, обежав ползуку, к дамбе.
— Нет! — пыталась она предупредить его. — Твари все еще там! — Но у нее перехватило дыхание, и она могла лишь молча цепляться за Трисса.
Впереди неслись Фаун и Стреса.
Бездонные воды озера вновь вскипели.
Но Тигр Тэй не забыл задачи, поставленной перед ним Рен. Спирит вернулся и, не обращая никакого внимания на ползуку, подлетел к дамбе. Следивший за беглецами с тех самых пор, как они вступили в Заплетенную Пущу, Спирит был готов теперь унести их в целости и сохранности. Его лапы с когтями протянулись вниз, чтобы схватиться для устойчивости за дамбу, и громадная птица рок повисла над островом и висела ровно столько, сколько потребовалось Триссу для спасения Рен.
Трисс метнул королеву, как мешок с пухом, в руки Тигру Тэю и сам вскочил за ней следом;
Фаун прыгнула на спину птице самостоятельно, а Стреса был втащен наверх. И Спирит снова взмыл в небо, ловко увернувшись от чудовищной пасти, что вынырнула из глубины болота и, повиснув над дамбой, сцапала лишь пустой воздух.
Они медленно взлетали, и Рен, убедившись в надежности привязных ремней, приподнялась и посмотрела вниз. Последний из ползук топтался по островку и озирался. Болото было испещрено тенями. Сбежать ползука не мог. Он погибнет, как погибли и все остальные. Рен смотрела на него, но ничего не чувствовала.
Спирит вырвался из тумана на яркий солнечный свет, заставив Рен сощуриться от слепящих лучей. Внизу проплывала Заплетенная Пуща, скрытая туманом. Словно канувший в прошлое Морроуиндл…
Рен обратила лицо к солнцу и больше не оглядывалась.
Глава 32
С приходом ночи тени становились все гуще, а небо над Южным Стражем затягивали тучи, заслоняя звезды и луну и обещая к рассвету разразиться ливнем. Дневной зной смягчился, пыль снова оседала на землю. В заметно посвежевшем воздухе водили хороводы мошки. Со стороны гор Ранн повеял легкий ветерок. С небес сошла тишина, нежная, хрупкая, стеклянная.
Туман тонкими змейками извивался по оврагам и ущельям, превращая отравленные окрестности Южного Стража в белесое море.
Кипя и пенясь, море это начало вздыматься.
Пришел час призраков и видений, плывущих по ветру, словно корабли по морю, время тех странных человеческих подобий, чьи шаги не оставляют после себя отпечатков. Пришел час, когда надежды, сомнения, страхи и упования обретают зримые формы и начинают жить собственной, независимой ни от кого жизнью. Одним словом, пришла пора снов и грез.
Уолкер Бо призывал это время и ждал его прихода. А когда оно наступило, друид потянулся навстречу ему, выскользнул из тела и, легкий, как воздух, полетел прочь. Безгласный, невидимый, словно ночной призрак, он устремился вниз по склонам Ранна, пробираясь между темных стволов и одетых листвой ветвей. Его дух, проносящийся над обугленными равнинами к черной башне, был безмятежен. Темный Родич приблизился к цитадели Ищеек, применив старинный способ друидов, которому обучал его Алланон, — перевоплотившись. В нем вспыхивали и мелькали воспоминания — и Алланона, и того человека, которым он был. Он вспоминал все сразу и снова видел себя отщепенцем, усомнившимся в самом себе, в собственном преображении и, в конечном счете, в магии друидов. Преображение было неизбежным уделом потомка Брин Омсворд, и он обязательно выполнит свою задачу. Он ощущал в себе два начала, и это было странно и непривычно, хотя и не всегда неприятно. До сих пор Уолкер никогда не жил в мире с самим собой, недовольство его проистекало главным образом от чувства несовершенства. Теперь же он — существо многосоставное и многоликое — обрел полноту существования. Он еще только учился быть иным, собой и не собой, и все же сомнения его больше не терзали, и ему казалось, что это самое главное.
Под ним простиралась черная голая равнина, лишенная жизни, обгорелая и бесплодная, пустая и разоренная. Это дело рук порождений Тьмы, но Уолкер пока так и не понял, что они собой представляют. «Может быть, — думал он, — этой ночью…»
Впереди показался Южный Страж, его черная громада нависала над друидом, заостренный шпиль тянулся к небу. Уолкер улавливал жизнь, таившуюся внутри крепости. Он ощущал биение ее пульса. Южный Страж жив. В его стенах живет магическая сила — сила, которая создала, а теперь поддерживает и защищает цитадель. Мощная, но подневольная энергия, понимал Уолкер, чувствуя ее судорожные попытки освободиться.
Она глубоко затаилась в толще черного камня, словно пойманный в клетку зверь. Внутри и снаружи сновали дозором едва различимые во мгле порождения Тьмы. Волшебная энергия бежала от них.
Частицей тумана, частичкой ночи, беззвучной дождевой каплей Уолкер Бо приблизился к стенам. Ничего не подозревающие порождения Тьмы не чувствовали его приближения. Друид быстро скользнул мимо ворот цитадели. Они слишком хорошо защищены, их не обмануть даже в облике призрака. Выждав, пока одна из черных тварей протиснется в трещину каменной громады, Уолкер последовал за ней. В башне он ощутил, какая на него навалилась тяжесть. Тяжесть нравственная, а не физическая, он почувствовал, что оказался в атмосфере отчаяния и ненависти.., и содрогнулся.
Некоторое время он колебался, в какую сторону ему идти, потом пошел туда, где, ему казалось, сосредоточено все. «На одну минутку, просто взглянуть», — подумал он. Магическая энергия, полная безоглядной и слепой ярости, гудела внизу, в подземных глубинах цитадели. Уолкер следовал по коридорам и переходам, стараясь не задевать стен, не касаться ничего материального, ибо даже в качестве бесплотного духа мог быть обнаружен. Во всей цитадели действовали могущественные охранные чары, более чуткие, чем у Уль Бэка в Элдвисте, более сильные, чем у друидов в Параноре. Здесь вершила свою волю мощная энергетическая сила, способная сокрушить что угодно.
«Кого угодно, — поправил Уолкер себя, — кроме тех, кому она покорилась и кто заставляет ее служить порождениям Тьмы».
Он скользил вниз по узкой спиральной лестнице, уходящей во тьму. В первый раз за все это время ушей его достигли какие-то звуки — сердитый скрежет и грохот, свидетельства какого-то тяжкого труда. Словно внизу прикован дракон.
Чудилось, будто в глубине вздымаются и опадают гигантские кузнечные мехи. «Оттуда берет жизнь магическая сила, — чувствовал Уолкер. — Там она появляется на свет».
Вскоре, впрочем, он очутился в местах менее безопасных, где ему трудно было бы остаться незамеченным, и был вынужден повернуть назад. А ведь он совсем близко подобрался к подвалам Южного Стража, к тайне, которую бдительно охраняли порождения Тьмы. Тайна осталась неразгаданной!
Перевоплощенный Уолкер, представлявший собой не более чем мгновенный проблеск мысли, устремился в обратный путь. По пути ему встретились несколько призраков из числа порождений Тьмы, один или двое даже замедлили шаг при его приближении, но никто его не заметил. Теперь Уолкер искал Пара, зная, что жителя Дола держат здесь в плену, и желая выяснить, куда его поместили и остался ли он самим собой. Ибо были основания полагать, что он преобразился и безвозвратно потерян.