Секунду он стоял и смотрел на мёртвую машину. Сражение казалось почти безмолвным, взрывы звучали унылым рокотом, как шум далёких обрушающихся волн. Он знал положение каждой своей машины, но всё казалось таким далёким, как будто что-то только что отключилось от его осознания. Слева от него три «Хищника», двигаясь в умышленно беспорядочном построении, перемещались вниз по склону. Вспышки выстрелов лазпушек освещали их спонсоны. «Венаторы» снова меняли огневую позицию. Машина Джарвака всё ещё оставалась на противоположной стороне долины, скрытая от взора стеной огня и дыма. Они разорвали половину отряда противника, не понеся ни единой потери, битва разворачивалась точно по плану. Кроме одной неправильной вещи, чего-то, не имевшего отношения к вопросу их выживания в этом сражении.
Что-то звало его, что-то внутри него, что-то, возможно, всегда находившееся там, внутри.
«Железо внутри».
Он чувствовал хватку, тянущую его с неумолимой силой. Его собственной силой. Это было похоже на обещание глотка воздуха утопающему. Было похоже на жизнь.
«Железо снаружи».
И он хотел отпустить. Он хотел позволить этому произойти. Он хотел почувствовать себя снова живым. Он хотел быть чем-то большим, чем труп, запаянный в железо.
Он почувствовал, как задвигались его конечности.
Из стены огня выехал «Штормовой владыка».
Хренд отпрянул в сторону, когда гигант протаранил обломки только что убитого им танка. Корпус врезался в Хренда с силой, способной расколоть броню. Он отлетел прочь, чувства наполнились мигающими предупредительными рунами. Долетев до земли, он пропахал борозду на поверхности своим телом. Когда сила инерции иссякла, он начал подниматься.
Стволы мегаболтеров «Штормового владыки» крутились всё быстрее. Раскручивающиеся орудия чудовища уставились прямо на один из «Хищников» Хренда на той стороне долины.
Хренд подтянул под себя ноги. На земле было масло, вытекавшее из его железного тела, чёрные капли, со стуком падавшие на грязный снег.
Дула орудий «Штормового владыки» превратились в смазанные круги. «Хищники» ломали построение, рассыпаясь по склону, их орудия поворачивались, прицеливаясь в «Штормового владыку».
Хренд поднялся. Обзор закрывали янтарные предупредительные руны. Щиты упали. Он чувствовал погнутые поршни и заклиненные шестерни. Ощущения походили на те, которые обычно сопровождали переломы костей и разрывы мышц. Он атаковал.
Мегаболтеры открыли огонь, изрыгнув шквал снарядов из вращающихся стволов. Кусок долины просто исчез. Ревущее облако камней, пыли и осколков взметнулось над землёй. Гильзы дождём сыпались на корпус «Штормового владыки». «Хищники» боролись не больше секунды, град снарядов изрешетил их корпусы. Хренд увидел, как отметки трёх «Хищников» стали янтарными, потом красными. Он побежал к «Штормовому владыке». Хренд отключил свои аудио сенсоры, едва раздался первый выстрел, но всё ещё слышал мегаболтер. Выстрелы чудовищного орудия сотрясали его наполненный жидкостью гроб и череп подобно рёву железного дракона.
Он вскинул руки, приготовившись стрелять. На краю обзора он увидел, как два его «Венатора» маневрируют, пытаясь избежать встречи с ураганным обстрелом. У них не получится. Мегаболтер просто разрывал отряд Хренда на куски.
«Штормовой владыка» повернулся, траки заскребли по скале, перемалывая её в крошку. Орудие спонсона развернулось, прицеливаясь в Хренда. Он выстрелил…
Снаряды обрушились на его тело. Пламя застлало взор, он зашатался, атакующий импульс прервался. Попадания снарядов сотрясали его. Кровь просочилась в окружающий его тело амнион. Звон новых попаданий погрузил его мир в пронзительную тишину. Часть него, та которую выковали и натренировали для войны, чувствовала всё это и каталогизировала бесстрастно.
Главное орудие «Штормового владыки» не стреляло по нему, если бы это произошло, то он был бы уже мёртв. По нему вели огонь из тяжёлого болтера. Снаряды были мощными, но они не могли пробить его броню. Но всё же, они могли пригнуть его, поставить на колени, отключить сенсоры и ослепить. Они стреляли не для того, чтобы убить его, а просто задержать на время, необходимое для разворота основного орудия, которое превратит его в кучу металлолома, приправленного кровавой кашей. И этот момент приближался, становясь неизбежным с каждой секундой, которую он проводил без движения.
Подняв кулаки перед собой, он начал вставать, бронепластины предплечий сотрясались от попаданий. Сенсоры обзора были забиты отметками угроз и докладами о повреждениях. Обстрел прекратился. Он шагнул вперёд, обзор прочистился. «Штормовой владыка» поворачивал свои раскалённые докрасна вращающиеся стволы, переводя огонь со склона долины на него.
Он сделал ещё шаг, повреждённые сервоприводы жалобно завыли, когда он начал поднимать свои орудия. Он отдал приказ на пуск ракеты из отсека на корпусе. Ничего, только искрящееся пустое ощущение разорванной связи.
Машина с клинообразным корпусом выкатилась из огня позади «Штормового владыки». Корпус цвета шлифованного металла был запятнан ожогами. Хренд увидел лучи трёх лазерных прицелов, пробивающиеся сквозь забитый пеплом воздух.
— Повелитель, — раздался голос Джарвака по воксу и, будто слово было командой, «Сикаранец» открыл огонь из всех орудий.
Корма «Штормового владыки» взорвалась, выплюнув густой столб чёрного дыма. Огромный танк накренился, гусеницы крутились ещё мгновенье по инерции. По корме разливалось прометиевое пламя, танк, покачнувшись, замер. Он ещё не был мёртв, пока не был. Он открыл круговой огонь из всех орудий, будто ослеплённый воин пытающийся отогнать нападающих.
Хренд бежал, чувствуя, как разрастаются повреждения тела. Это было глупо, не оптимально, и далеко не рационально. Но он уже не смотрел на мир теми глазами. Он был железом внутри, и он мог чувствовать больше, чем когда-либо прежде, больше, чем при жизни. Он был оружием, а оружие могло жить только убийством.
Он врезался в лобовую броню «Штормового владыки», схватился за скошенную бронеплиту и поднял кулак. Раскалённое копьё ударило в пушку. Облако раскалённого металла вырвалось наружу. Оно повредило его, пластины брони покрылись выбоинами и пузырями. Он пробился внутрь корпуса израненного «Штормового владыки», ухватился за прогнувшийся металл и выстрелил из мелтагана.
Мир поглотила безмолвная белизна.
Холод нахлынул на Талдака. Аргонис почувствовал, как со щелчком захлопнулась его собственная челюсть, когда воздух стал похож на смолу. Железного Воина затрясло на месте, бледная дымка заструилась от его бронированного тела. Аргонису почудились проплывшие в испарении лица и распахнутые рты. Шлем Талдака сотрясался. Вонь палёных волос и мёда забила нос и рот Аргониса. Он сжал губы. Медленно, будто борясь с непомерным весом, руки Талдака начали подниматься. Пальцы Професиуса светились в местах касания шлема Железного Воина. Аргонис мог видеть очертания кости и кровеносные сосуды внутри руки астропата. Талдак начал поворачиваться, медленно тяжёлые пальцы потянулись к руке Професиуса, болтер поднимался вверх. Аргонис шагнул вперёд и схватил руки Талдака.
Это было всё равно, что взяться за молнию.
Он вырубился. Когда Аргонис пришёл в себя, то обнаружил, что стоит на коленях на платформе лифта. Рядом лежало неподвижное тело Талдака, от которого валил маслянистый дым.
Он стащил шлем, глубоко вдохнул и почувствовал привкус железа.
— Это было глупо, — обратилась к нему Сота-Нул. Она стояла, наклонившись над открытой панелью на платформе. Цепкие кабели струились из-под её одежд, исчезая в люке. Платформа рывком остановилась.
В трёх шагах от него стоял Професиус, абсолютно неподвижный, словно он вообще не двигался. Астропат в железной маске поднял свою вощёную дощечку в ответ на взгляд Аргониса. Увенчанный серебряной иглой палец замелькал по поверхности.
«он живет, — обводя чётко слова, после того как закончил, — он спит в колыбели жестокости и наслаждений, он проснётся и ничего не будет помнить».
«я останусь».
«я присмотрю за ним во снах».