— Нас в семье трое братьев, я — старший, — сказал Робин.
— И сколько старшему?
Он посмотрел на нее и улыбнулся.
— Старшему — двадцать пять. Что, очень старый?
— Да, — сказала она, — древний.
— А сколько детей у вас в семье? Двое?
«Какой же он упорный!» — подумала она, качая головой. Она уже почти забыла, до чего упорными они бывают.
— Только один, — ответила она.
Остался только один.
— Один? Мне показалось, ты обмолвилась о брате.
— У меня действительно есть брат. «Даже два брата. Два, о которых мне известно». Но сейчас он здесь не живет. На углу сверни направо.
По узким коротким улицам они продвигались к ее дому. Талли показывала дорогу. Вот и Роща. Робин остановился у ее дома, бросил быстрый взгляд на него — сломанное крыльцо, высокая трава — и потом долгий взгляд на нее.
— Можно мне прийти к тебе завтра? — спросил он.
«О лучшем нельзя и мечтать, — подумала Талли. — У дверей его встретят моя мать с тетей Леной». Талли улыбнулась и выдала ему стандартный ответ, как всем своим мальчикам, — единственный ответ, который у нее был.
— Конечно, замечательно, приходи. Может быть, мы съездим куда-нибудь покататься. — Она огляделась в машине. — Кажется, я сижу в красном «корвете»?
— С красными кожаными сиденьями, — ответил он.
— Прохладно, — сказала Талли.
Прямо у него на глазах она натянула поверх короткой юбочки и футболки длинную черную юбку и свитер, потом достала салфетку и принялась стирать с лица косметику.
Робин наблюдал за ее действиями.
— Тебе не кажется, что ты живешь слишком далеко от какой-либо цивилизации?
— Неправда, я живу рядом с железной дорогой.
— С железной дорогой? Ты говоришь о железной дороге Сент-Луис — Юго-Запад?
— Ну да. А какая тебе разница?
— У нее богатое прошлое, — сказал Робин.
— А-а…
— Как и у тебя?
— У меня? У меня нет никакого прошлого.
— Никогда бы не подумал, что ты живешь у железной дороги. У тебя не типичный вид для этого района.
— О нет, как раз типичный. Его легко распознать.
— Легко? Каким образом?
— Все девушки, которые живут у железной дороги, — сказала Талли, отдавая ему смятую салфетку, — очень ярко красят губы.
— Хм… — сказал Робин, — насколько я помню, когда ты вошла, на тебе вообще не было никакой помады.
Ее взгляд подтолкнул его спросить, может ли он проводить ее до дверей. Покачав головой, Талли сказала:
— Моя мама очень больна.
Комната Хедцы находилась с одной стороны дома, а тети Лены — с другой; свет в окнах не горел, да вся улица была темной — мало кто бодрствовал в этот час. Талли наклонилась к Робину и поцеловала его прямо в губы. Его губы были мягкими и влажными, от них пахло алкоголем и яблочным пирогом. Запах ей понравился, и она стала целовать его сильней и сильней; его губы открылись, а глаза, наоборот, были закрыты. Талли всегда смотрела на того, кого целовала. Ей хотелось понять их. В их лицах было все. Она нашла его в темноте; его губы стали нетерпеливее, поцелуй становился все более и более страстным. Она гладила его волосы, шею, плечи. Он тихо застонал, и его рука пробралась к ней под юбку и легла на ее голые ноги, на ее бедра; одна рука под юбкой, другая — у нее на груди. Под одеждой на ней почти ничего не было; стекла корвета запотели. Он стянул с нее футболку и спрятал лицо у нее на груди, а Талли гладила его по волосам и сама почти ничего не видела, ощущая только его каштановую голову на своем теле.
— Талли, что ты делаешь со мной? — шептал он, перебираясь на ее сиденье, на нее, крепко прижимаясь к ней всем телом. — Что ты делаешь?
Талли почувствовала его напряжение, его желание, его страсть, его дыхание, о, это было как раз то, чего она хотела. Она так давно не чувствовала возбуждения, не слышала запаха желания и страсти. Она громко застонала, и Робин прижался к ней еще сильнее. Она расстегнула его джинсы. Он коротко вздохнул, и Талли, умирая от желания чувствовать его внутри себя, отодвинула узкую кружевную полоску под юбкой и ввела его в себя. Робин начал было ласкать ее, но она уже заталкивала его в себя, все дальше, внутрь, вглубь.
Робин был слишком сильно возбужден, и все произошло очень быстро, Именно так, как любила Талли. Ей всегда нравилось, когда они действовали быстро и не контролировали себя. В такой машине было не слишком удобно, на заднем сиденье куда лучше, но зато это «корвет». Талли первый раз сидела в такой машине. Когда все закончилось, Талли удержала Робина на себе, нежно поглаживая его спину. «Хорошо, — подумала она и улыбнулась. — Хорошо». Так прошло несколько минут, и вот Талли похлопала его по руке.