— Мне надо идти, — шепнула она.
— О Талли… — выдохнул он.
Робин мягко отодвинулся от нее и пересел на свое сиденье. Она оправила юбку и причесалась. Робин застегнул джинсы.
— Так, значит, тебе надо идти. Ты больше ничего не хочешь? Может быть, тебе нужно что-то еще?
Талли была в затруднении. Ну как сказать ему, что за последние десять минут она получила все, что только могла от него получить, а что-то еще было за пределами его возможностей, его «корвета», и в любом случае в этом совершенно не было необходимости.
— Робин, все замечательно, — сказала она ему. — Но мне действительно нужно идти.
— Ты разрешаешь мне завтра зайти за тобой? — Робин дотронулся до ее щеки.
Талли улыбнулась. Этот оказался настоящим джентльменом. Иногда среди них попадались такие.
— Ну конечно. Приходи.
Она быстро поцеловала его, вышла из машины и убежала — вверх по тропинке, вверх по ступенькам и в дом.
глава третья
РОБИН
Сентябрь 1978 года
1
В воскресенье утром Дженнифер сидела у телефона и ждала звонка. Накануне вечером Джек сказал, что завтра позвонит, но завтра уже пришло, скоро полдень, а звонка все нет. Ожидая, Дженнифер даже не пошла в церковь Святого Марка к десятичасовой мессе.
Последние гости ушли около полуночи, и Дженнифер до двух часов ночи лихорадочно убирала комнату, прежде чем наконец легла в постель. «Как он добрался до дома?» — подумала Джен. Он ушел около одиннадцати, сказав, что ему нужно поймать такси. Но он жил неподалеку и вполне мог бы добраться до дома пешком.
Дженнифер плохо провела ночь и проснулась в половине шестого, чтобы заглянуть в гараж, пока не встали родители. Потом она начала прибирать в доме, а в половине седьмого встали мама и папа и помогли ей. Она пылесосила, вытирала пыль, начищала все до полного блеска. Потом спустилась позавтракать.
Воскресные завтраки! Как она любила моцареллу и луковый омлет, которые готовила мама; эти блюда любили все трое, вся ее семья. Но сегодня утром Дженнифер глядела в тарелку и думала о его дыхании, его дыхании на ее плечах, волосах; о запахе пива, исходившем от него, когда он наклонялся к ней и смеялся ей в ухо, и она чувствовала прикосновение его влажной от пота светловолосой гривы к своему лицу.
— Ну как, Дженни, хорошо повеселилась? — спросил Тони Мандолини.
— Великолепно, — сказала она, не поднимая глаз от омлета.
— Кто-нибудь напился или оскандалился?
И еще они танцевали. О, они танцевали под «Диких лошадей».
— Только мама, — ответила Дженнифер, стараясь казаться веселой, — но все знают, что она совсем не умеет пить, поэтому были к ней снисходительны.
— Дженнифер!
Линн шлепнула дочь по руке. Дженнифер улыбнулась.
— Да нет, все было отлично, пап, спасибо.
— Эй, весь груз подготовки лег на маму, так что благодари ее.
Тони потянулся и похлопал Линн по ноге. Они посмотрели друг на друга, и Линн сказала:
— У нас есть для тебя еще один сюрприз, Дженни.
Она вручила Дженнифер маленькую коробочку, перевязанную белым бантиком. Дженнифер перестала есть, отставила молоко, вытерла рот и, посмотрев на отца с матерью, взяла коробочку. Она знала, что там лежит. Поэтому, когда она развернула оберточную бумагу, открыла коробку и вытащила из нее связку ключей, ей пришлось собрать все силы, чтобы широко раскрыть глаза и изобразить на лице радостное удивление.
— Пап, мам, что это? Вы же знаете, у меня есть ключи.
Тони и Линн улыбались.
— Да, дорогая, но это то, что ты всегда хотела, — сказала Линн.
Это то, что ты всегда хотела, — звучало в ушах у Дженнифер, когда отец распахнул дверь гаража и показал ей огромный белый бант, украшавший ярко-голубой «камаро» последней модели, похожий на большую детскую игрушку.
«Как раз под цвет моих глаз», — устало подумала Дженнифер.
— Под цвет твоих глаз, — сказал Тони дочери.
Дальше роль покатилась как по маслу. Она крепко обняла и расцеловала родителей. Но не отправилась тут же прокатиться на автомобиле, а провела остаток утра в своей спальне, у телефона в полном молчании, в полном оцепенении.